Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1

— А как будет по-английски пошел ты к чертовой бабушке? — не унималась девчонка.

— Так и будет! Подожди меня на улице! — прокричала Луиза. — Сейчас мы всё разучим!

Петр вернулся к столу и сел на свое место рядом с Женни Сильвестр. В следующий миг та привлекла его к себе за рукав и на ухо прошептала:

— У тебя рубашка в помаде.

— Не может быть… Где? — едва слышимо пробормотал он.

— На воротнике… слева… — Сильвестр опустила глаза, словно сама была в чем-то виновата.

— Опять Элен облобызала, — постарался Петр замять тему, при этом не замечая, что на губах Элен Форестье, которая сидела напротив, в этот вечер помады нет вообще.

Сильвестр скользнула по нему понимающим взглядом, словно хотела дать понять, что она на его стороне и не требует от него объяснений. И Петр, решив не городить лишнего, накинул на спину свитер, связал рукава так, чтобы скрыть воротник рубашки, сложил руки на стол, смотрел на Брэйзиера и думал о том, что допущен первый серьезный промах, заглаживать который теперь уж точно бесполезно. Не такой уж тот простофиля, каким казался. Это был настоящий провал.

Судя по приподнятости, по ласковому взгляду Брэйзиера и по количеству выпитого им шампанского — с беспримерной широтой хозяева не переставали приносить из своего гигантского холодильника, стоявшего в подвале, сразу по две-три бутылки, но делали это уже в третий или в четвертый раз, — Брэйзиер был в самом прекрасном расположении духа. Петр давно его таким не видел. Это немного успокаивало. Вечер удался на редкость…

Разъезжались все уже за полночь. Выйдя со всеми в светлую, свежую ночь, Петр предложил Брэйзиеру отвезти его с дочерью в Париж. Но Брэйзиер отказался наотрез. Он не хотел заставлять его тащиться в такую даль и «развозить» их по домам, в разные концы города, а к тому же все выпили, были «навеселе». Такси — что может быть приятнее на ночь глядя, чем молча и с ветерком прокатиться в чужом автомобиле? Он уже успел дозвониться в какую-то местную диспетчерскую.

Фары автомобиля вскоре окатили ярким светом подъездную аллею. Такси подъехало и развернулось. Застыв еще на миг перед открытой дверцей, Луиза поймала взгляд Петра, всматривалась в него с беспомощностью, с мольбой и испугом.

И не успела машина отъехать, красные тормозные огни такси еще мелькали на выезде к шоссе, как он отблагодарил хозяев за ужин, ринулся к себе за ключами от машины, наспех побросал в портфель все необходимые на завтра рабочие бумаги и уже через пару минут, всей грудью вбирая в себя свежий ночной воздух, врывающийся в окно, на полной скорости мчался в город, намереваясь звонить Луизе уже с дороги…

Наутро — было около одиннадцати — в дверь Луизы позвонили.

— Тимми! Он обещал вернуть одежду, — радостно подскочила Луиза. — Взял же моду шастать без звонка.

— Одежду? — не понял Петр.

— Да, я одалживала тут одной… на именины.

Вылетев в прихожую в одних трусиках, грудь прикрыв полотенцем, Луиза распахнула дверь. В дверях стоял ее отец.

— Папа! — вскрикнула Луиза.

— Я был рядом… — проговорил отец. — Решил заглянуть на минутку.

— Ну заходи же, что ты стоишь! А у меня как раз дядя Питер. У меня есть сокурсница… Так вот ее друг проштрафился, — городила Луиза, сопровождая объяснения мелким смехом. — Мы тут собирались съездить в полицейский участок.

— Вот как? Хорошо… — промямлил сбитый с толку Брэйзиер; но его удивление было вызвано лишь тем, что накануне вечером никто из них об этом не обмолвился ни словом. — Она тебя не замотала своими подружками? — спросил Брэйзиер Петра, входя в комнату.

На шее у Петра висел неповязанный галстук. Ситуация была безобразной.

— Пока нет, — ответил Петр, чувствуя, что не может придать своему лицу то же выражение безмятежности, которое было в его голосе. — У меня понедельник — пропащий день.

Брэйзиер кивнул, и они обменялись рукопожатиями.

— Как добрался? — спросил Петр.

— Вчера? Да никак, — пробормотал тот, чего-то всё же не понимая. — Хорошо. Всё нормально было. Если вы свободны, может быть, пообедаем вместе? Вы надолго уедете?

— Нет, я не смогу, — сказал Петр.

— А ты, Луиза?.. Ты слышишь меня?

— Да у меня же занятия! — прокричала она не своим голосом из ванной, где впопыхах наводила порядок, опасаясь, что отец, случайно заглянув туда, застанет весь комплект мужских туалетных принадлежностей — бритву, пижаму, пантуфли сорок четвертого размера.

— За что не выношу этот город, так это за езду и за нервотрепку, — пробормотал Брэйзиер. — Все носятся как чумные. А воздух! Такое ощущение, что дышишь помоями. Я даже уснуть не могу…

Шныряя глазами по сторонам, Брэйзиер строил недоумевающую гримасу. Но, видимо, и сам до конца не сознавал, что именно вызывает у него растерянность.

Что-то необычное привлекало внимание в обстановке, в атмосфере, царившей в квартире, да и в поведении дочери. В ее новой квартире он навещал дочь всего в третий раз. Но даже это давало ему возможность сравнивать…