Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

В следующий миг в трубке зазвучал уже знакомый, резковатый и немного официальный голос Леконта. Поблагодарив за звонок, тот стал бегло излагать нечто такое, из чего Петр никак не мог составить в своей голове общей картины. Леконт подчеркнул, что посчитал нужным поставить его в известность не откладывая…

— Я буду через сорок минут, — сказал Петр.

Ему не удавалось сосредоточиться, и он с трудом разбирал дорогу. Дважды сбившись с нужного направления, он был вынужден съехать с автострады, как только догадался, что влетел на нее по ошибке в противоположном направлении. А когда он съехал с трассы, то сразу попал в лабиринт пригорода с плотным нагромождением бетонных коробок, которое обвивал серпантин авторазвязок с еще более путаными указателями. И теперь он вообще не мог найти въезда на автостраду, чтобы вернуться по ней в обратном направлении.

Проплыли дорожные насыпи, облепленные ярко-желтым кустарником. По правой стороне пролетела россыпь домиков с красноватой кровлей и линия высоковольтной передачи, над которой медленно, тяжело всползал к облакам только что оторвавшийся от земли пассажирский «боинг». После очередного сплетения дорог он миновал площадь со старинной церковью, доехал до конца длинной улицы, свернул на знакомую аллею, тянувшуюся между особняками, которая выводила к тюремному шлагбауму, и тут увидел колонну полицейских автобусов с зарешеченными окнами. Колонна растянулась на всю улицу. Группы полицейских в темно-синей униформе, с ног до головы в каких-то боевых доспехах, толпились прямо на проезжей части.

Стоило ему назвать свою фамилию, и его сразу пропустили. Он миновал заграждение. Но на следующем контрольно-пропускном посту его попросили запарковать машину в стороне.

Петр спросил, что происходит.

— Беспорядки, — был лаконичный ответ. — Пытаемся народ утихомирить.

Доверительность, с которой были произнесены эти слова, на миг показалась даже оскорбительной. Но Петр подчинился требованию, свернул на указанную площадку перед зданием с зелеными воротами и запарковал машину в ряду с другими. Не успел он выбраться из-за руля, как к нему подлетел рослый молодой служащий. Дирекция послала его навстречу. Он должен был помочь найти дорогу.

Неторопливой вихляющей поступью тюремщик повел визитера обходным, незнакомым путем. Пахло чем-то едким, ядовитым — не то жженой резиной, не то горящей мебелью.

Войдя в высокий серый корпус, они прошли вдоль низких помещений с маленькими окнами, которые выходили во внутренний коридор. Внутри здания было также людно. Как и на улице, повсюду попадались группы полицейских и надзирателей. Пройдя через длинный, а затем через глухой проход, они оказались в знакомой Петру части административного корпуса и повернули в одно из помещений.

Рослая дама в кожаной юбке выскочила из-за письменного стола и молча засеменила к двери, которая вела, по-видимому, к начальству. На секунду скрывшись в кабинете, она вернулась и жестом пригласила войти.

Уже без сопровождения Петр вошел в ярко освещенную комнату. Невысокий, гладко причесанный на пробор мужчина в сером двубортном костюме с бабочкой стоял за исполинского размера письменным столом из темного дерева и озабоченно, с подчеркнутым радушием смотрел ему в глаза. В следующий миг, словно опомнившись, хозяин кабинета стал огибать стол, на ходу выставляя широкую ладонь.

— Леконт! Прошу, присаживайтесь… — Он указал на кожаное офисное кресло, придвинутое к столу, вернулся на свое место и уперся кулаками в стол.

Изменившись в лице, налившись серьезностью, Леконт принял вид человека, который сразу хочет дать понять, что привык к прямоте и предпочитает обходиться без вступлений, но вместо этого почему-то молчал.

— Прошу объяснить, что всё это значит? — произнес Петр, продолжая стоять.

— Вы понимаете, что в таких случаях мы всегда… Мы всегда задаем себе вопросы, — невнятно выговорил начальник тюрьмы.

Петр молча ждал продолжения. Ждал чего-то и Леконт.

— Жив он или нет?

— Нет.

На протяжении секунды Петр смотрел стоявшему перед ним в глаза, будто не понимая сказанного.

— Как это произошло?

— Ночью. Острым предметом рассек себе сонную артерию. В таких случаях мы абсолютно бессильны. Как оказать помощь? Ведь это происходит в такое время… Были найдены рваные простыни. Он пытался сделать веревку, но не доделал. Может быть, побоялся разбудить соседей по камере…

— Веревка зачем?

Леконт молча взял со стола кипу бумаг, выбрал из нее один листок и, подавшись телом через стол, вручил его Петру:

— Можете взглянуть. Это рапорт.

Петр пробежал глазами по бланку с печатями и произнес:

— Это случилось в камере?

— В камере.

— Я могу взглянуть?

— Тело увезли в больницу, — сказал Леконт, уставив перед собой неуверенный взгляд.

— Я имею в виду камеру.

Леконт замялся. Ткнув рукой в окно, он сказал:

— Вы видите, что там творится! В такой ситуации я даже не могу отвечать за вашу безопасность. Существуют определенные нормы…

— Я вас не прошу ни за что отвечать, — сухо заметил Петр; лицо его приняло непримиримое выражение.

— Хорошо. Вас проводят…