Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Никто не отвечал. Жан стал спускаться дальше. Но не успел он дойти до следующего угла, как в темном проеме риги показался силуэт пожилой женщины, одетой во что-то голубовато-пестрое.

— Так ты дома сидишь! А я уж подумал, уехали, — выпалил дядюшка Жан преувеличенно удивленным тоном. — Эв, это мы! Приехали, значит, ознакомиться… С условиями и всё такое…

Не удостоив брата приветствием, хозяйка вразвалку, с видимыми усилиями, стала подниматься к машинам, устремив на гостя настороженно-вопросительный взгляд.

— Здравствуйте! — сказал Петр, сделав шаг навстречу и протянув руку. — Вы мадам Фаяр?

Вяло ответив на рукопожатие, та немо застыла на месте. Обняв себя за локти и глядя снизу вверх, хозяйка изучала незваного гостя голубыми, какими-то безропотными глазами.

— Да, Фаяр, — вздохнула она. — А что вы хотели?

— Я бы хотел посмотреть, что вы сдаете, — сказал Петр, благодушно кивнув на дощечку с надписью «Эдельвейс» и делая вид, что ничему не удивляется. — Виллу — говорил ваш брат?

— Да какие у нас виллы, бог с вами?! Вы его больше слушайте. Если он нижний дом имел в виду, так там занято.

Дядюшка Жан опустил голову и сконфуженно промолчал.

— Значит, я неправильно понял, — сказал Петр без всякого сожаления.

— Эв, ты же обещала, — пробормотал дядюшка Жан.

— Да люди приехали, говорю тебе! На месяц сняли. Что ты голову людям морочишь?! Не стыдно тебе?

Еще больше смутившись, дядюшка Жан проделывал плечами непонятные движения, словно хотел избавиться от какого-то груза.

— Вилла мне не нужна, — сказал Петр тем же благодушным тоном, но он и сам не знал, отчего испытывает такой прилив бодрости. — Я один. Что-то другое, может быть, предложите? Меня устроят самые скромные условия.

Еще раз окинув его деловитым взглядом, хозяйка покачала седой головой, словно давая понять, что предпочитает жильцов с более серьезными запросами, и уточнила:

— Надолго вам?

— На месяц человеку! — умоляюще выкрикнул дядюшка Жан.

— Замечательное место, — сказал Петр. — Я когда-то уже поднимался сюда. Несколько лет назад. Коровы были на дороге… вон там, кажется… — Он показал на спуск, откуда они только что приехали. — Нет, я наверное перепутал.

— Были и коровы, — произнесла мадам Фаяр. — Теперь скота не держим. Сил нет управляться. Я могу вам сдать внизу, если хотите, летнюю кухню, — предложила хозяйка, развернувшись к огородам, и пухлой как тесто рукой показала на кусок забетонированной террасы, которая уводила за угол дома.

— Без отопления?

— Да как же без отопления? Печка стоит… Дровами топить придется. Хотите посмотреть?

Они спустились вниз, прошли мимо риги, из которой пахнуло свежеиспеченным хлебом, вышли к углу дома и оказались на широкой, протяженностью во всю тыльную часть фасада, террасе, отгороженной сеткой от огородов, которые ступенями спускались вниз. С террасы открывался еще более захватывающий вид.

Застыв на месте, Петр обвел взглядом долину, затем саму террасу и дом. Над массивной дубовой дверью виднелся гранитный герб с высеченной под ним надписью: «1885, Grosset Joseph». Над гербом висело темное бронзовое распятие, прикрепленное к деревянному кресту из цельных круглых палок.

— Сторона южная, солнечная… А дрова прямо здесь, — сказала мадам Фаяр, показывая на отгороженный заборчиком отсек слева от двери.

Она открыла дверь, и они вошли. Просторное помещение с высокими потолками представляло собой кухню. Всю левую часть помещения занимала большая современная печь марки «franco belge» с чугунным верхом, рядом с которой виднелась и обыкновенная газовая плита. У дальней стены высился старинный ореховый сервант с застекленными створками, а в центре комнаты стоял массивный дубовый стол, окруженный стульями с кожаной обивкой. В безжизненно-холодном воздухе пахло свежими полотенцами.

Но везению Петра не было конца. То, что хозяйка называла «летней кухней», оказалось просторной пятикомнатной квартирой с центральным отоплением, которое нагревалось от печки, с гардеробной и даже с ванной, не говоря о террасе, вдвое или втрое просторнее, чем в шале у дядюшки.

Петр спросил о цене. Мадам Фаяр на миг замешкалась, не хотела, по-видимому, продешевить, и попросила за две недели полторы тысячи франков.

Заметив на лице гостя тень удивления, она прибавила к цене еще двести пятьдесят франков за дрова, но пообещала бесплатно снабжать углем, если вдруг ударят холода. Хозяйка заверила, что на ферме можно покупать овощи и яйца.

— Ну вот и прекрасно, — сказал Петр. — Меня всё устраивает. Все спальни мне не нужны. Одной достаточно.

— Оно и протапливаться будет лучше, если закрыто, — поддержала мадам Фаяр. — Посуда здесь у меня от матери. Вы уж сами понимаете…

— Не волнуйтесь, я ничего не разобью, — заверил Петр. — Или может быть, убрать ее?

— Нет-нет, вы пользуйтесь всем…