Звёздная ночь (СИ)

— Ты полностью права в том, что я придурок. Только я и виноват в том, что произошло, — Чонгук снова делает шаг навстречу и теперь я вынуждена отступить назад, чтобы встретиться лопатками со стеллажом. Я была заключена в клетку, из которой не было искреннего желания выбраться, — Я очень виноват перед тобой, Лиён, слышишь? — его глазах, в которых всегда жила лишь одна сплошная уверенность, теперь поселилась тревога и легко читаемая вина. Мне даже не нужно было слушать то, что он говорит, потому что эти глаза передавали правду в тысячи раз точнее, — Может когда-то я и думал, что после окончания школы наши пути разойдутся, что все равно в моей и твоей жизни останется так же, и никто из нас ничего не потеряет. Возможно я и правда так думал, но теперь это звучит так отстойно, что мне противно даже произносить это. Мне противно думать, что ты не будешь со мной, Лиён, противно, что я буду лишь убеждать себя, что поступил правильно, когда меня будет ломать, как будто я наркоман, бросивший наркотики. И я наконец понял, что никуда не могу от тебя деться. Даже если бы это и было правильно, я не могу, потому что, — он прерывается и облизывает губы, опуская взгляд вниз. Аккуратно забирает фон, чтобы поставить его рядом у стены, отводя глаза лишь на секунду. Мои руки опускаются вниз, пальцами комкают край платья, чтобы убить их порыв потянуться к телу Чонгука, — Блять, это так тяжело сказать, — он опускает руку на одну из полок стеллажа рядом с моим плечом. Мне кажется, что если Чонгук придвинется чуть ближе, то он сможет уловить бешеный стук моего сердца, которое сходит с ума от всех его слов, в честности которых оно не сомневалось ни на секунду. Чонгук никогда ни перед кем не оправдывался, никогда не раскрывал свои истинные мысли, чтобы остаться понятым. И, чёрт возьми, он делал это сейчас и делал ради меня, и это заставляло меня чувствовать себя ахиреть, какой значимой.

— Что сказать? — типо переспрашиваю я, нервно цепляясь пальцами теперь уже за нижние полки. Я всем сердцем желала, чтобы он перестал. Я знаю, что так тяжело сказать, в чем нелегко признаться любимому человеку, даже если это давно известная ему правда.

— Я никогда не знал, какого это — чувствовать подобное, и от этого мне казалось, что такого просто не бывает. А если и бывает, то только не в моем случае, — он нервно хмыкает и тянется ладонью к моей напряжённой руке, затем касаясь кожи пальцами. Её обжигает одним безобидным прикосновением. Все мое тело в ту же секунду становится покорным, словно пёс, который виляет хвостом при виде своего хозяина. Чонгук действительно может сейчас делать со мной то, что ему вздумается, и я даже не почувствую себя неправильно.

Он берет кисть моей руки и тянет к своей груди. Кладёт ее там, где хаотично бьется сердце. Бьется так, будто оно сейчас выпрыгнет и поместится на моей ладони, всецело отдавая мне себя, как своему владельцу. Я слегка улыбаюсь, словно только что открыла для себя неведомую никому тайну. Его рука отпускают мою, но я все ещё держу ладонь на его груди, не желая разрывать связь с бьющимся в ней сердцем.

— Люблю тебя, Ким Лиён. Люблю, насколько только могу любить этим глупым сердцем. Если бы не любил, не испугался бы, что не смогу дать тебе то, в чем ты нуждаешься. Я повёл себя, как последний мудак только из-за этой чертовой любви, и я виню себя за то, что сделал.

Я ошеломлённо приоткрываю рот, и не сумев вынести пристальный взгляд, отвела глаза. Смысл его слов прокатился дрожью по позвоночнику, доходя аж до кончиков пальцев. Это словесное признание. Которое не было свойственно никому из нас, даже когда буквально сгорали в душераздирающих чувствах, даже когда был более уместный момент проговорить это вслух. Мне и сейчас тяжело заставить себя признаться в любви, хотя знаю, что если произнесу это, то скажу чистейшую правду. Я не представляю, как выразить свои чувства, что сказать ему, чтобы он понял, почему я опять имею возможность думать и ощущать себя живым человеком, а не статуей, какой была до его прихода. Даже сама атмосфера вдохнула себя жизнь, перестала быть кладбищем моих мечт, которые разрушились в один момент.

— Лиен, — он зовёт меня, и я со страхом сталкиваюсь с серьёзным взглядом, граничащим с недовольством. Прекрасно понимаю, что он хочет услышать эти слова в ответ, хоть и знает, что люблю его не меньше, чем он меня. И знает давно.

— Я тоже люблю тебя, — будто делясь чем-то сокровенным, шепчу я, чуть прикрывая глаза и опуская их вниз, чувствуя, как у меня всё тело словно вибрирует и сходит с ума от того, какие эмоции его переполняют. Я уступила ему, произнеся эти слова, хотя не была к этому готова. Я безнадежно привыкла к его присутствию, и я готова сделать и сказать всё, что угодно, лишь бы он остался.