Звёздно-полосатый враг

За окнами солнце, за окнами свет – это день.

Ну, а я всегда любил ночь.

И это моё дело – любить ночь,

И это моё право – уйти в тень.

Виктор Цой

И правда, уединившись за кустами и деревьями на зелёной лесной подстилке, подальше от посторонних глаз и ушей спутниц кошки, мы с Тигрой занимались. Только бумажками. Подписали договор о найме.

Я не юрист, но, вроде, составили всё правильно – у зверушки никаких прав по бумагам, одни обязанности, а Лалвен всего-то и должна снять проклятие с легковерной дурёхи. Но так, чтобы Тигра снова поверила. Всего-то дел!

– Мышонок, мяу, только у меня есть одно условие, – перед самым подписанием договора о найме заявила большегру... большая и грубая кошка, – ты безусловно подтвердишь, что мы сначала занимались этим, мяу!

– Прости, но не могу! – развёл я руками. – Меня принцесса порвёт, как Тузик грелку.

– Но без этого – никак, мяу! – воскликнула зверолюдка.

Она даже не стала уточнять, кто такие Тузик и Грелка. Хороший знак!

– Нет, жене я скажу. Всё. Как есть.

Зверка недовольно засопела, а потом обречённо махнула рукой.

– А, мяу с тобой! Поступаешь, как предатель!

– Вообще ни разу! – не согласился я.

Как раз, наоборот, лгать любимой, да ещё и в таком вопросе (верности и измены) – вот что можно назвать предательством!

– Но только моим мяу не говори! Они должны поверить, что всё случилось!

– Да пофиг! – пожал я плечами.

– А посему, – хвост Тигры нервно раскачивался из стороны в сторону, – мышонок, иди-ка сюда!

И она одним прыжком скакнула ко мне, опрокинула наземь и крепко беспардонно обняла.

– Тсс! Всё должно быть правдоподобно, мяу! – горячо зашептала она мне в ухо. – Мышонок должен пахнуть Тигрой, а яу – тобой. Иначе кто поверит? Не сомневайся, мяу, мы такое чувствуем сразу.

Она так тесно прижалась ко мне! Лицо к лицу, грудь к груди и далее вниз, по симметрии.

Такая мягкая большая киска. Податливая. Горячая. Вертикальные зрачки зелёных глаз завораживали и манили. Её ушки подрагивали, учащённое дыхание обжигало.

Крамольные мысли забились в моей голове. Роились и множились, поглощая без остатка. Нижний отдел позвоночника напрягся и посылал упёртые сигналы вверх, побуждая к действию. Возможно, это лишь феромоны...

«А кто узнает? Всё равно же скажу, что удумаю! А Тигра обязательно подтвердит!»

– Как жаль, мяу, что меня так не вовремяу прокляли... – полосатая соблазнительница с видимым и глубоким сожалением выпустила меня из своих объятий и отпрянула назад.

Проблески разума и толика обиды вернулись ко мне. А вместе с тем – и сожаление. О несодеянном. А ещё, где-то в глубине подсознания, зародился уголёк стыда и презрения. Он медленно тлел, обещая со временем обратиться во всепоглощающий пожар самобичевания. Но ведь любой огонь можно потушить. Только бы вовремя. Надо лишь больше времени и внимания уделять своей жене-пожарной, и тогда...

«Да я ведь, собственно, ничего и не сделал! Свобода мысли – это не преступление!» – небрежно отмахнулся я от упаднических настроений, поднимаясь с земли и отряхиваясь.

– А теперь, мышонок, давай запишем в договоряу, что он вступает в силу после нашего занимательного контакта, мяу...

«Я понял – это подвох, я всё ловлю на лету, но так зачем ей это, если я не введу? – задумался я. – С одной стороны, Тигра всегда может заявить, что договор недействителен, ибо его условия и первопричины не соблюдены. С другой стороны, это палка о двух концах – ведь и наградное снятие проклятия она так тоже не получит, если я укажу на нелегитимность документа! Она этого не понимает? Или во что-то сверхсложное играет?»

* * *

Мы скрепили договор кровью, а затем вернулись и предоставили Лизе результаты трудов своих.

Лиса прямо-таки излучала радушие, хотя я ожидал, что она будет в бешенстве.

Либо зверолюдка хорошо умела скрывать свои эмоции, либо я – китайский лётчик.

Но деваться-то ей оказалось некуда – бумага оформлена. Пришлось отпустить нас уже четверых. Как ни странно, зверолюдки нас с Тигрой даже обнюхивать не стали, как грозилась полосатая.

– Развяжите дипломатов! – надо же, лисица впервые признала наш статус! – Нет, я, конечно, всегда знала, что Тигруня у нас – дама слабовольная и бесхарактерная, но если ты всегда будешь так легко поддаваться на требования и уговоры своих партнёров и прочих перекати-поле, то... Я даже не знаю. Снип тебе судья! Зачем ты в наёмницы подалась? Когда тебе самое место в доме удовольствий!

Тигра от обиды даже засопела. Я видел, что девушка едва сдерживает слёзы. Мне так жалко стало кошечку, что захотелось обнять и приголубить. Тем более что вины её здесь не было. Разве что, её глупость. Или наивность, чрезмерная доверчивость. Кем же надо быть, чтобы все слова воспринимать за чистую монету?!

Наверное, только Тигрой.

Одно только не укладывалось у меня в голове – как такая невинность и госпожа Доверчивость сама предложила мне пойти на обман?! Ведь ты либо умеешь летать, либо вовсе не прыгай с верхотуры!