Звук, который ты захочешь услышать

— Нет, не взорвется, — засмеялась Лия. — Это мы с Полиной пытались повторить салат «Столичный». Получился такой вариант для бедных. Вместо рябчиков и раковых шеек — вареная колбаса, вместо перепелиных яиц — куриные, ну, дальше я замены перечислять не буду. Но мы попробовали, съедобно. Не отравимся.

— Ага, всё то же самое, только наоборот, — улыбнулся Рапопорт. — А на горячее что?

— А на горячее картошка в мундирах, которую варили для салата. Юзик, ты давно стал гурманом? Обычно ты к еде не привередлив.

— Так я за гостей беспокоюсь. Вдруг им не угодим.

— За меня не беспокойся, после того, что мы ели на войне, меня уже трудно удивить, — сказал Иохель. — Я всеядный. Полина тоже вряд ли будет против, она же это готовила.

— А ну-ка прекращайте свои рассказы про войну. Мы собрались попить вина и пообщаться. — Лия строго посмотрела на мужчин. — Хватит о грустном, ребята, правда. Давайте просто отдохнем.

* * *

Исай шел на работу в приподнятом настроении. Он в этом настроении пребывал последние недели три, с тех пор как Денис выбил разрешение на сессию на самом верху. Похвалялся, будто Сам одобрил, да кто же это может проверить. Лысенко, он же дурак набитый, но пробивной. Рассказывать сказки он мастер. Исай, конечно, тоже мастер, но Дениса назначили главным, так что приходилось с этим мириться. Ситуация, конечно, в сорок первом очень неустойчивая была, когда непонятно кто непонятно как застрелил Георгия Максимилиановича. А Маленков их сильно поддерживал всегда. Но ничего, и без покровителя выкрутились. Кто-то же должен был противостоять этому жирдяю Жданову. Так что и новые покровители нашлись, кто за мичуринское наследие выступал. Да и Жданов недолго продержался, заплывшее жиром сердце остановилось. Сынок его, правда, голову поднял, но сейчас, пройдет сессия и всё решится. Сейчас, не завтра, так послезавтра введут новых академиков******* — и всё, дело в шляпе.

Приятные размышления прервал бросившийся чуть не под ноги какой-то мужичок в выцветшей солдатской гимнастерке со споротыми погонами и забубнивший что-то про то, как он работал с самими Иваном Владимировичем, а сейчас инвалид и работать негде. Презент остановился. Придется несколько минут выслушивать эти бредни, а потом пообещать что-то и спокойно уйти. Если верить всем этим просителям, то с Мичуриным работали несколько сотен таких вот помощников. «Как дети лейтенанта Шмидта в той книге», — подумал он, и в этот же миг мужичок замолчал, и после паузы, совершенно спокойно, каким-то не своим голосом, пропел на мотив похоронного марша: «Циклопентанопергидрофенантрен».

* * *

Вечером в квартире доктора биологических наук Рапопорта раздался телефонный звонок.

— Добрый вечер, — сказала в трубку Лия Владимировна. — Иосиф Абрамович? Дома, сейчас приглашу.

Рапопорт подошел, послушал несколько секунд, повесил трубку и, надев шляпу сказал:

— Лия, я не надолго, меня на улице ждут, по работе.

Минут через пять он встретился на углу Садового и Чехова с Иохелем.

— Что за конспирация? Зашел бы домой, — сказал Иосиф Абрамович, пожав ему руку.

— Лучше на улице. Давай где-нибудь на лавочке сядем, я тебе всё расскажу.

— Ну пойдем. Вон, видишь, во дворе. Устроит?

— Ничуть не хуже других, — ответил Иохель, махнув кому-то. — Вот, Юзик, познакомься, это Сидор Иванович Синицын, мой бывший ординарец. Сейчас он расскажет нам очень любопытные вещи. Тебе так точно. Что ты там говорил про Жюль Верна?

— Что же, с удовольствием послушаю, — сказал Рапопорт, садясь на скамейку.

Сидор сел рядом с ним, оказавшись сидящим посередине, не спеша распутал завязки на достаточно пухлой канцелярской папке, достал верхний листик, откашлялся и начал читать:

— Начало сессии — в десять утра тридцать первого июля сего года. Первый доклад: академик Лысенко, второй доклад: академик Ольшанский, третий: академик Эйфел…

— Эйхфельд, — исправил его Рапопорт. — Это что Вы читаете?

— Как что? — удивился Сидор. — Повестка этой вашей сессии. Всё фамилии читать? Их тут десятка три. Дальше у меня здесь тезисы докладов, не все, чуть больше половины, Исай этот сказал, что некоторые не сдали еще. Вот список новых академиков, — выудил он из папки новый листик, — всего тридцать пять фамилий. На сессию будут пускать по пропускам, именным, но Исай сказал, что выпишет всем, кому надо…

— Я не понял, — удивился Юзик, — Презент стал приверженцем генетики? Луна упала на Землю?

— Не, Исай этот… короче, я теперь его самый лучший друг, самый важный. Он для меня что хочешь сделает, хоть списки, хоть доклады, а хоть пропуска. Не помнит, правда, ничего, но хорошему другу чего только не простишь.

— Ничего не понимаю, — еще больше удивился Рапопорт. — Что вы мне тут рассказываете? Но эта папка…

— Ну вот, а ты говоришь: Беляев, Уэллс, — насмешливо заметил Иохель. — Что ты слышал о гипнозе, Юзик?

_____________________

* Сейчас — Петровский переулок.

** Сейчас — Большая Дмитровка.

* * * Массовая модель, выпускалась с конца 30-х. В качестве трофеев в СССР были привезены тысячи и тысячи экземпляров.