1 2

Возвел пламенеющие безумием глаза к часам, огненный обруч вокруг волос

взметнулся и стал ярче, поднял палец, призывая к тишине, хотя в этом не было

никакой необходимости. С момента его появления горожане остолбенели и

сидели, едва дыша.

Прим смог немного отодвинуться от лезвия, откашлялся:

- Ладно, если даже твоя взяла, вот скажи мне только, где царёнок?

- О! Господин беспокоится о наследнике, дурашливо пропел Хрон. – Он у нас,

да, да, у нас. Воспитанием его займется дочь моя – Тайамант, ну ты ее знаешь.

Поразительной красоты женщина, а умна-то, умна. Вот сейчас, ребятушки мои,

взлетайте, и, как только я подам сигнал – выжжем здесь все дотла, особенно по

людишкам попадайте, они прямиком к нам в хоромы и попадут, соседями

будете, - кривлялся, поглядывая на часы.

Драконы взмыли в безоблачное небо, зашумев крыльями, отчетливо выделяясь

в его чистой голубизне.

Стрелки башенных часов переместились на цифру 14, все на площади

затаили дыхание – некоторые даже зажмурились. И, как выяснилось, не зря.

Ровно в полдень раздалось гудение, а потом откуда-то из-под почвы вырвалось

семь лучей кипящего белого света и, порыскав немного, прицелились

ровнехонько на драконов, подпалив им крылья. Грозные ящеры грянулись вниз

с той немыслимой высоты, которую успели набрать. Упав, оказались тут же на

площади, только чуть подальше – лежали теперь на подъемном мосту, что перед

входом на площадь, и предстали перед блангоррцами в человеческом облике, –

от драконов остались лишь обломанные и обгоревшие крылья, которые

волочились за ними, оставляя кровавый след, как шлейф, прикрывая руками

зияющие дыры там, где раньше были уши. Битва закончилась, не успев

начаться. Маленький поваренок из дворцовой кухни, восторженно ахнул:

- И всё?!

А Хрон пропал бесследно в тот самый момент, когда сработало древнее оружие,

запущенное ключниками. Взмыл багрово-черным драконом ввысь и исчез,

словно и не было его.

Кто-то в толпе узнал бывшего Магистра и бывшего Маршалла

Блангорры. Остальные же – купец, монах-пастырь, рыцарь-пастырь, каменщик

и повитуха – поднялись и стояли, склонив головы, глухо постанывая от боли.

Выглядели они более, чем жалко – переломанные крылья, обожженная плоть,

многочисленные раны, у монаха вырван глаз и зияющая глазница пугает своей

пустотой, сочится кровью. В этот момент выжившие матери погибших детей во

всем Мире взвыли, откуда-то пришло знание, что никогда более не увидят своих

отпрысков. Они встали – все, как одна, незряче глядя вперед, видя внутренним

оком, как погибают их дети. Они замолчали и враз возжелали возмездия,

пророча убийцам скорую гибель. И она, эта мысль, передалась блангоррцам,

которые покинули свои места за праздничными столами, угрожающе

придвинулись к виновникам всех бед. Каждый вооружился тем, что попалось

под руку – ножи, вилки, в ход пошли даже камни, что лежали неподалеку – не

успели убрать все последствия почвотрясений. И толпа двинулась вперед,

невнятно бормоча угрозы и проклятия. В блангоррцев словно вселилось зло,

оставленное в воздухе Хроном, они окружили падших слуг темнобородого,

готовые и голыми руками сквитаться с ними. Вот уже какой-то дюжий

каменщик взял тяжелую скамью за ножку, готовясь опустить ее на голову

бывшего монаха-пастыря, который оказался ближе всех к нему. Другой, по виду

купец, сгреб со стола нож и вилку, желая разделать бывшую повитуху, у которой

по странному стечению обстоятельств сгорели все волосы на голове и она

стояла, прикрывая окровавленную лысину обеими руками, растеряв свою

пагубную прелесть. Прим и кастыри стояли в замешательстве – даже если

выставить против толпы всю дворцовую гвардию – перевес будет явно на

стороне горожан. Да и многие ли из гвардии будут защищать тех, кто нес

смерть, огонь и слезы? Бойня должна была начаться вот уже сейчас – как только

хоть кто-то пошевельнется.

- Стойте! Стойте! Приказываю вам, именем святой Семерки! – раздался ясный

громкий голос.

Толпа расступилась, послышались шепотки: «Прима, это же Прима, это ее

голос». У многих опустились руки, разгладились гневные гримасы. Но тот

каменщик, который решил использовать в качестве оружия скамью, возопил:

- Блангоррцы, и вы верите, что это – она, наша правительница? Кому верить?

Наследника украли – молчат, правительница исчезла – молчат, кастырь

астрономов – где он? Молчат! Это может быть и не Прима вовсе, а снова Хрон –

он так быстро исчез, а вот и вернулся! Нужно избавиться от всех этих тварей,

которые убивали и мучили наших детей, чтобы они не смели даже ходить по

Миру! Кто со мной?

Многоголовый рев согласия был ему ответом. И Прим, который было едва

заметно вздохнул с облегчением: жива, жива та, что дороже всего, теперь вновь