100 лекций: русская литература ХХ век

Я помню, как какие-то претензии такого опять-таки прозаического, сугубо буквоедского свойства пытались предъявлять его роману «Асан», потому что люди, которые были на чеченской войне, стали говорить, что там все неправильно. Так Маканин же писал его не о чеченской войне, чеченская война имеет к этому роману примерно такое же отношение, как стандартная русская секта к «Серебряному голубю» Белого. Это материал, на котором рисуется притча, на котором разрабатывается фантастическая фабула.

Еще он очень похож по основной интонации своей на Алексея Ремизова, который всю жизнь писал о людях, как бы ускользающих от взгляда. Это люди окраин, малозаметные, как в «Крестовых сестрах», малозаметные, скромные, несчастные персонажи, у которых какая-то своя насыщенная внутренняя жизнь, полная своих примет и ритуалов, своих зависимостей, потому что маленький человек, он же цепляется за мир с помощью сотни незаметных нам приспособлений. Вот это то, что Пелевин назвал тысячью малозаметных способов реагировать на проходящих мимо. Приходится взаимодействовать с миром, это большие люди могут себе позволить не замечать этих примет, а маленький, он зависит от тысяч мелочей. Вот об этом писал Ремизов и его прямой ученик Маканин.

«Андеграунд» в этом смысле роман, которые не имеет никакого отношения, опять-таки, к реальности девяностых годов, или, точнее, имеет к ней отношение метафорическое, мифологическое. Он, оказалось, вместил в себя необычайно много, притом, что в мелочах, в приметах этой жизни он выглядит совершенно фантастически. И убийство чеченца, которое осуществляет главный герой, совершенно кажется иррациональным, непонятным.

Где мы видели, чтобы андеграундный писатель, работающий ночным сторожем, спокойно ножом прокалывал чеченца, удивляясь только, какой он пустой внутри? Где мы видели андеграундную поэтессу, которая становится чуть ли не вице-мэром, или, во всяком случае, правой рукой мэра? Где мы видели такие психушки, в которых находится душевнобольной брат героя Венедикт, который явно выступает, конечно, метафорой Венедикта Ерофеева, как мне представляется? Но все абсолютно там неправда. И вместе с тем, книги более точной по настроению, по описанию восьмидесятых-девяностых годов, просто нет в России. Вот в ней осталось все, ну, кроме нравов большого бизнеса, о которых мы будем говорить в следующей программе, их Маканин не знал, и мы не знали, и строго говоря, в общем, это 3% населения. А вот ощущение девяностых годов Маканин поймал безошибочно.

Почему у него сторож живет в общежитии? Надо помнить опять-таки, что начиная с «Сюра в пролетарском районе» или с «Лаза», у Маканина все герои живут в общежитиях, общежитие это метафора. Ну зачем ему писать «спальные районы», зачем ему расписывать тот пролетарский район, в котором происходит сюр? Общага — это такая метафора советской жизни, и постсоветской тоже, живут все друг у друга на виду, и главная примета, главный, простите за чудовищный термин, хронотоп, главный хронотоп, в котором происходит действие, у Маканина это ночные коридоры общежития. Почему? Потому что он, вслед за Высоцким, полагает, помните, коридоры кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет, он вслед за Высоцким полагает, что российское общество, оно прорыто огромным количеством, пронизано тоннелями, вот этими горизонтальными связями. Только поэтому никакая вертикальная власть не может его уничтожить до конца. Люди связаны землячествами, блатом на работе, отношениями амурными, все спят со всеми в этой общаге, это совершенно естественно, и все знают про любовников и любовниц. Это вот такое единственное спасение от русской вертикали, это русская горизонталь, поэтому в коридорах постоянно и ошивается этот Петрович, такой медиатор, человек, который связывает абсолютно между собой всех персонажей романа.

Сюжета там нет никакого внятного, там пять частей, в каждой более или менее своя фабула, в основном это истории, рассказы тех, кто в этих коридорах живет. И тем не менее, это роман, потому что он нанизан на несколько лейтмотивов: психушка, общага, палатка. Вот это, кстати, новый совершенно для Маканина и для русской литературы опять-таки хронотоп, это палатка, в которой торгуют чеченцы или какие-то деклассированные элементы, там чеченцы враждуют с другими кавказцами, постоянно около палатки находится какой-то труп.