100 великих крылатых выражений

Однако книга Прудона оказалась очень своевременной. Она вызвала особый интерес еще и потому, что вышла в разгар затяжного экономического кризиса, охватившего Францию в 1840 г. Его последствия были так тяжелы (как это понятно читателю в наши дни!), что привели к новой революции во Франции в феврале 1848 г. и свержению короля Луи Филиппа.

Молодой немецкий публицист Карл Маркс, критиковавший позднее Прудона, был в восторге от его «эпохальной книги». В 1844 г. он лично познакомился с ним. Позднее он даже заимствовал у Прудона понятие «классовой борьбы». В нашем представлении оно неразрывно связано с именем Маркса; оно – его собственность с полным на то правом («собственность – это кража»).

Впоследствии, узнав о смерти Прудона, Маркс вспоминал в письме редактору газеты «Social-Demokrat» И. Б. Швейцеру, какое впечатление произвела на него эта книга: «Вызывающая дерзость, с которой он посягает на “святая святых” политической экономии, остроумные парадоксы, с помощью которых он высмеивает пошлый буржуазный рассудок, уничтожающая критика, едкая ирония, проглядывающее тут и там глубокое и искреннее чувство возмущения мерзостью существующего, революционная убежденность – всеми этими качествами книга “Что такое собственность?” электризовала читателей».

Лишь радикальная реформа экономики, полагал Прудон, может положить конец каждодневной краже чужого труда. Он посвятил этому свой другой знаменитый труд – «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» (1846).

Противоречия разрешатся, утверждал он, когда средства производства станут личной собственностью всех желающих, их имуществом. Впрочем, любой человек должен иметь лишь столько средств производства, сколько требуется, чтобы прокормить себя и свою семью.

Такие, как он, мелкие производители будут объединяться в артели, обмениваться продуктами своего труда. Но всякий обмен должен быть справедливым, взаимовыгодным (принцип мутуализма, то есть взаимности, Прудон будет яростно отстаивать до конца жизни). Любое несправедливое присвоение чужого труда ведет к первоначальному накоплению капитала.

На этот раз книга Прудона вызвала недовольство Маркса. Он ответил на нее работой «Нищета философии» (1847), упрекая Прудона прежде всего в том, что тот отвергает не собственность вообще, а лишь монополию на собственность, присвоенную капиталистами. Маркс презрительно сказал, что это взгляды «мелкого буржуа», который постоянно колеблется «между капиталом и трудом, между политической экономией и коммунизмом» (II, § I). Отныне он неизменно аттестовал Прудона как «лавочника», «мещанчика», идущего в социализм. По Марксу, все средства производства следует обобществить. Именно так должно быть в коммунистическом обществе.

Однако идея коммунизма, в Марксовом понимании, была чужда Прудону, как и идея капитализма. Он искал свой особый путь между Сциллой коммунизма и Харибдой капитализма.

Словно две безжизненные горные системы обступили эту волшебную долину, этот идиллический затерянный мир, где люди могли трудиться на себя, в свое удовольствие, не обманывая других, не воруя их труд. В эту долину Утопии Прудон и мечтал привести своих сторонников. Однако разве не утопична была эта картина?

Росший в эпоху романтизма, всеобщего увлечения Средневековьем, Прудон в своей экономической философии словно пытался воскресить давно исчезнувший мир Средних веков с его мастеровитыми и честными ремесленниками и крестьянами. В эпоху крупного машинного производства он мечтал о возрождении мелких, по большей части самодостаточных хозяйств, которые производят все по своим потребностям, а излишки тотчас обменивают на другие нужные им товары. В мире монополий, картелей и трестов мелкие производители от Прудона были так же жалки, как лодчонки, плывущие наперерез эскадре броненосных крейсеров.

Особенно возмущала Маркса нарисованная Прудоном картина общества, где люди искренне и дружно помогают своим ближним, живя не по закону, а по справедливости. В «казарменном социализме» Маркса, управляемом «железной диктатурой пролетариата», такого просто не могло быть. Прудон же рано понял, к чему приведет эта диктатура – «прямиком к рабству и зверству». Наперекор Марксу он отстаивал права любого человека, которые превыше пресловутого «коммунистического коллективизма».