100 великих крылатых выражений

Русский экономист М. И. Туган-Барановский, автор книги «Пьер Жозеф Прудон. Его жизнь и общественная деятельность» (1891), так резюмировал пророческие прозрения Прудона: «Коммунизм есть система самого худшего рабства, так как общность владения требует организации труда, лишает членов общества свободы действия и превращает их всех в чиновников».

По Прудону, все государственные функции следовало заменить системой добровольных договоров между конкретными людьми. Каждый человек – и в этом трагическая утопичность «социализма по Прудону» – обязан был соблюдать эти договоренности по своей воле. Но другого способа победить капиталистическую эксплуатацию и репрессивную государственную машину Прудон не видел.

Прав ли был Маркс, так же безапелляционно судя Прудона, как впоследствии Ленин – Каутского? Между прочим, и Прудон считал себя сторонником «научного социализма». Однако из своей «науки» он делал совсем иные выводы, чем Маркс. Он полагал, что общество можно изменить только в том случае, если удастся провести радикальные экономические и политические реформы. Он слабо верил в новую революцию, в то, что пролетариат самоорганизуется и преобразует общество: с таким же успехом типографский набор литер, упав со стола и рассыпавшись, образует хотя бы фразу «собственность – это кража». Прудон больше верил в то, что среди рабочих будут стихийно возникать какие-то объединения, ассоциации. Они начнут договариваться друг с другом, основываясь на принципах взаимопомощи и взаимовыручки. Так, естественным путем, в низах общества зародится «рабочая демократия», то есть «власть рабочего люда». «Анархия, – проповедовал Прудон, – это порядок без власти».

Однако не Маркс, борец против государственного порядка вообще, а Прудон, мечтавший превратить народную стихию не в разрушительную революцию, а в нечто упорядоченное, провел часть жизни в тюрьме, а не в стенах библиотеки Британского музея.

Поводов, для того чтобы изолировать его от общества как «опасного безумца», было много: это и атеизм Прудона, и его отношение к собственности власть имущих, но прежде всего – личная неприязнь к Луи Наполеону Бонапарту (будущему Наполеону III), ставшему президентом Франции в декабре 1848 г., после того как народ – в ходе Февральской революции 1848 г. – в последний раз сверг монархию в стране.

Прудон был среди тех, кто строил баррикады в те февральские дни и штурмовал Тюильри. Впрочем, к происходившим тогда событиям он отнесся иронически: «Они устроили революцию, не вдохновляясь никакой идеей». Революция вылилась в «бессмысленное уничтожение» всего старого.

В начале июня 1848 г. Прудон победил на дополнительных выборах в Национальное собрание и стал депутатом. Выступая в собрании, он требовал снижения и процентов по займам, и платы за жилье. Своим избирателям из департамента Сена он обещал развивать местное самоуправление и внедрить систему беспроцентных кредитов, что и попытался осуществить полгода спустя, создав Народный банк.

К тому времени пути Маркса и Прудона окончательно разошлись. Маркс стал сторонником свержения буржуазной власти силами организованного пролетариата. Классовая борьба – вот залог счастливого будущего. Программа социалиста и анархиста Прудона была гораздо умереннее.

Зато Прудон считал, что нашел выход из «тупика капитализма». Хозяйственную жизнь надо построить на совсем иных основаниях. «Народные банки» будут скупать товары не за деньги, а за особые «билеты» (меновые свидетельства), заменяющие деньги. В обмен на них любой владелец «билетов» может приобрести имеющиеся в банке нужные ему товары, произведенные другими людьми. Отныне «гибельная власть золота закончится навсегда».

Концепция «меновой торговли» не была изобретена Прудоном. Однако он стал ее главным энтузиастом, он постоянно пропагандировал ее преимущества – тем более что во многих регионах Франции с такой торговлей были знакомы не понаслышке.

Устроение экономики по Прудону вызывало саркастическую усмешку Маркса. Допустим, получив «билет», я хочу приобрести ботинки и шляпу, в которых нуждаюсь, а «народный банк» может выдать мне лишь пшеницу и сахар. Что тогда? У бартерного обмена свои причуды.

И все же идея Прудона поначалу увлекла многих. В Народный банк, организованный им, записались около 27 тысяч частных лиц и целых коллективов. Все они обязались внести в банк по 5 франков, выплачивая в течение 10 месяцев по 50 сантимов. На кон поставлено было честное имя Прудона, хотя в тогдашних условиях банкротство банка было неизбежно.