10000 лет во льдах

– Около двух месяцев назад, как помниться, уже говорил вам, что я приехал сюда из Мексики с намерением получить виды собора, а когда это будет сделано, возобновить свое путешествие. Я сфотографировал внешний вид здания с более чем дюжины различных точек, как вы, несомненно, видели, просматривая мое портфолио. Затем я занес камеру внутрь и продолжил снимать интерьер, главный алтарь, фрески на стенах и внутренние эффекты в целом. Однажды, ближе к полудню, я сфокусировал свой объектив на прекрасной фреске "Тайная вечеря" и принес сюда свою пластину, чтобы проявить и зафиксировать. У меня обычно есть специальные места для моих бутылок с реактивами, так что моя рука механически тянется к ним, в то время как мой взгляд устремлен на проявляемую пластину. Я вылил содержимое бутылки, которое, как я предполагал, содержало пирогалловую кислоту, вещество, которое я использую в качестве проявителя, в градуированную мерку и принялся промывать ею пластину. Процесс, казалось, занял необычайно много времени, и каково же было мое удивление, когда я увидел ряд фигур, проявляющихся на стекле, но мой опытный глаз сразу же понял, что это не те фигуры, что изображены на фресках Тайной вечери. Вместо Христа по центру и стоящих по бокам апостолов, я увидел вереницу монахов в сермяжных одеждах, идущих по проходу, а процессию возглавлял сановник в мантии, стеле, альбе и всех известных атрибутах римской церкви. Я был поражен. Я не мог поверить своим глазам. В недоумении я чуть не уронил фотопластину. К счастью, я этого не сделал, но завершил проявку, а затем фиксацию гипосульфидом натрия. Как только я покрыл пластину лаком, я поместил ее в печатную раму, как только что сделал это, и получил отличный отпечаток с негатива, который я бережно сохранил и покажу вам в ближайшее время. Перед этим я увидел, что вместо пирогалловой кислоты в качестве проявителя я использовал… неважно, что именно. Я не хочу выдавать свои секреты профессионалам, даже если достигнутый удивительный результат был лишь случайностью.

Я слушал с восторженным вниманием, пока Милбанк продолжал:

– Поразмыслив некоторое время, я решил вернуться в собор и посмотреть, смогу ли я снова получить тот же результат. Я сделал это и вставил пластинку, приготовленную точно таким же образом, с тем же йодированным коллодием и той же ванной с нитратом серебра, в камеру, которую я оставил стоять на том же месте четверть часа назад. Я приурочил экспозицию к той же секунде, вернул пластину на место и использовал тот же раствор в качестве проявителя. Я работал пять минут, десять, пятнадцать, но на пластине ничего не появилось – абсолютно ничего. Я был ошеломлен. Я снова сел и задумался над странным несоответствием результатов. Ясно, подумал я, что в этом должна быть какая-то причина. Я вернулся в собор и внимательно осмотрел фреску и стены. Вдруг на меня упал свет. Я заметил, что солнечный свет с того момента, как я сделал первый снимок, перешел с западной стены на восточную. Первый снимок был сделан за полчаса до полудня, второй – через полчаса после. Это было очевидное изменение условий. Но, рассуждал я, солнце не светило на фреску, когда я делал первый снимок. Ни один фотограф, как вы знаете, не делает снимок, когда солнце светит на него в полную силу. Но, рассуждал я, солнце полностью освещало фреску за несколько минут до того, как я выставил пластину. Поэтому фреска должна была быть нагретой – стена была горячей. Это был первый вывод, который я сделал в этой причинно-следственной связи. Я вернулся в эту комнату, сел с первой фотопластиной в руке и задумался. Затем я взял несколько этих книг, которые вы видите на полке, и стал читать. Я читал и размышлял весь день. На следующее утро, после почти бессонной ночи, я вернулся к своей фотокамере и вставил пластину в то же самое время, насколько я мог вспомнить, как я это сделал накануне, ожидая с огромным нетерпением, пока солнце снова не скроется за фреской. Я отнесла фотопластину, словно младенца, на полку для проявки. С трепетом я налил раствор и вскоре с чувством глубокого удовлетворения заметил, что на негативе снова появились фигуры, но не Христа и сопровождающих его апостолов. Но представьте мое удивление, когда я увидел, что, хотя на моей пластине не было изображения "Тайной вечери", на ней не было и процессии монахов, которая проявилась накануне. Вместо этого на ней была изображена группа коленопреклоненных индейцев – полуголых, смуглых, жестоких дикарей, чьи грубые лица не соответствовали смиренной позе, которую они приняли. Но какое мне было дело до странного вида коленопреклоненных индейцев? Я был в восторге, я был вне себя от счастья. Я танцевал и пел, потому что чувствовал, что стою на пороге какого-то великого, неслыханного открытия. В то же время я был озадачен. Не могло быть никаких сомнений в сходстве условий, в которых были сделаны обе картины. Тогда как объяснить разницу в результатах? Но я вас утомляю.