10000 лет во льдах

С этого времени визиты виконта в детскую стали более частыми. Казалось, что однажды лед был сломан, естественная привязанность отца к своему отпрыску преодолела отвращение, которое он испытывал ранее. Я не получал никаких "официальных указаний" на предмет младенца и, конечно, был слишком осторожен, чтобы дать виконту понять, что у меня были какие-либо подозрения о том, что было что скрывать, и ограничивал свои наблюдения, когда я их делал, такими выражениями, как "Я полагаю, дорогой маленький младенец, должно быть, чувствует себя замечательно, его легкие такие здоровые", или "Виконт простит меня за то, что я поздравляю его с жизнеспособностью наследника родовых поместий Превиля". При этом последнем замечании, сделанном со всей мыслимой тактичностью, виконт мрачно хмурился и прерывал меня каким-нибудь властным приказом. Поэтому я решил выждать время.

Что ж, прошел год, детская была такой же шумной, как и обычно, и, верные соглашению, три доктора снова посетили замок. Из их разговора я узнал достаточно, чтобы понять, что они были удивлены здоровьем младенца, и это было обсуждено перед их отъездом – отчасти, без сомнения, из уважения к теперь уже заметной привязанности виконта к своему ребенку, отчасти, также, к естественной профессиональной гордости, которую врачи испытывают, приводя трудный случай к хорошему финалу и отчасти из научного желания стать свидетелем исхода экстраординарного физиологического явления – что не следует жалеть усилий, чтобы спасти и вырастить ребенка, если бы это было возможно.

Прошел еще один год, в течение которого детская наполнялась топотом маленьких ножек, а также детским лепетом, который теперь сменился младенческим визгом. Это было естественно и так и должно быть, но что показалось мне неразумным и непонятным, так это то, что, казалось, плачут и разговаривают двое детей, а не один. Я был уверен, что могу различить разницу в интонации и тоне, как если бы один ребенок звал другого, а другой отвечал. Возможно ли это, подумал я, но не важно, тайна скоро прояснится – по крайней мере, для меня.

И снова доктора нанесли ежегодный визит и, как обычно, остались наедине с виконтом, хотя на этот раз я мало что понял из того, что происходило, поскольку они сидели в другой комнате апартаментов, слишком далеко от прихожей, чтобы я мог слышать. Однако, похоже, был разработан какой-то план действий в отношении ребенка, поскольку, когда врачи встали, чтобы уйти, и направились к моей приемной, я услышал, как один из них сказал:

– Это будет ваш самый верный и безопасный путь, виконт; постоянно скрывать одно из лиц, как вы делали до сих пор. Таким образом, приучая это лицо скрывать с самого раннего рассвета разума, оно будет считать свое состояние естественным и не будет стремиться его изменить. Медсестры уверяют вас, что ребенок никогда не получал пищу через этот рот и горло – следовательно, чувство вкуса с этой стороны неразвито. Однако речь и слух кажутся столь же совершенными с одной стороны, как и с другой; обе стороны, по-видимому, одновременно развились в этом отношении .

– Еще не поздно, – заметил другой голос громким и бесчувственным тоном, – уничтожить органы зрения и речи в одном лице, что сразу устранило бы ряд трудностей с пути, которым мы решили следовать.

– Нет, нет!

Я слышал, как виконт быстро воскликнул:

– Я не смогу этого вынести. Пусть все будет так, как мы договорились.

Затем вся компания вышла.

После этого я стал более решительным, чтобы проникнуть в тайну, чем когда-либо. Вскоре после того, как случай предоставил мне возможность сделать это прямо на моем пути. Я не упоминал, что в хорошую погоду одна из медсестер выводила ребенка проветриться в уединенные уголки сада. В таких случаях я, как и другие, замечал – поскольку ходили слухи, что с ребенком виконта де Превиля что-то случилось, хотя никто точно не знал, что именно, – что головка младенца была плотно завернута в ткань, когда его несли руки медсестры. Теперь, когда ему исполнилось три года, и его начали водить за руку, а иногда разрешали побегать, было замечено, что ребенок носит большой и очень необычный головной убор и имеет странную привычку наклонять голову набок, хотя я слышал и видел, как няня предупреждала его, что он должен держать свою голову прямо. В остальном юный виконт был хорошо сложенным, подвижным ребенком с розовыми щеками, яркими глазами и чистым, звонким смехом. Чистый, звонкий смех? Да, и веселый голос. Но, как я уже говорил, казалось, что два голоса – один ясный, а другой приглушенный – лепетали, пока ребенок играл.