10000 лет во льдах

– Еще раз прошу вас извинить меня за то, что я не представился. Позвольте мне вручить вам мою визитную карточку. Я думаю, что, возможно, смогу показать вам кое-что, что можно будет сравнить с открытием доктора. Если вы окажете мне услугу и пообедаете со мной завтра в шесть часов – воскресенье, я полагаю, для вас не очень напряженный день, – я сделаю все возможное, чтобы выполнить свое обещание. Я спрашиваю вас бесцеремонно, потому что литераторы обычно не любят церемоний. Приходите, если сможете, – и с вежливым поклоном незнакомец пошел вверх по улице.

Я машинально возобновил свою прогулку, размышляя об особых обстоятельствах, которые, казалось, сделали меня хранилищем необычайных секретов, хотел я этого или нет. На прошлой неделе это был доктор с его научно сконструированным волшебным зеркалом, на этой неделе это… кто? Я вытащил карточку, которую мне дали, и обнаружил, что это отставной армейский офицер, которого я буду называть майор Титус, проживающий в западном квартале города.

Несомненно, джентльмен, размышлял я, очевидно, хорошо образованный, вероятно, богатый, возможно, бонвиван20, возможно, знаток вин. Я, конечно, должен пойти и съесть его ужин, независимо от того, будет ли выполнена оставшаяся часть обещания или нет.

Приняв это эгоистичное решение, в воскресенье днем я поднялся на холм, позвонил в дверной звонок элегантного особняка, был препровожден самым благопристойным из слуг и, сев за стол, отдал должное лучшему из обедов. Мой хозяин заметил, что вся его семья была на берегу моря и его дом практически пуст, а сам он просто в городе на день или два по делам. Разговор шел на общие темы, без каких-либо намеков на предполагаемую цель моего визита, о которой я, конечно, не проявлял инициативы, упоминая. После ужина мы вышли на балкон выкурить сигару, и когда на ясном вечернем небе появились звезды, наш разговор, естественно, перешел на астрономию.

– Знаете ли вы, – сказал он, указывая на некоторые звезды в созвездии Змееносца, – что мне удалось заставить эти звезды показаться четкими сферами? Даже в самые большие телескопы до сих пор видно просто мерцающими точками огня, хотя неподвижные звезды действительно стали в них ярче.

– На самом, – сказал я, – вы меня удивляете. С оптической силой, о которой вы говорите, даже самые отдаленные планеты в нашей системе могут быть доставлены сравнительно близко к нашей двери.

– Так и есть, – сказал он. – Моя новая комбинация произведет огромную революцию в оптической науке. Мы слишком долго бежали по старым колеям и не воспользовались прогрессом эпохи.

– Вы покажете мне свой прибор? – спросил я нетерпеливо. – Я был бы рад стать свидетелем того, о чем вы говорите.

– С удовольствием, – сказал он. – Как вам известно, в данный момент на вечернем небе не видно ни одной планеты, но если вы согласитесь подождать, пока яркая галактика не появится утром на востоке, я тогда смогу убедить вас в истинности моих утверждений.

– Я, конечно, воспользуюсь возможностью сделать это, – ответил я, – но тем временем вы, возможно, не откажетесь объяснить теорию вашего прибора, чтобы я мог приобрести некоторые предварительные знания по этому вопросу, но, возможно, вы хотите сохранить его конструкцию в секрете?

– Напротив, – ответил майор, – я предлагаю отказаться от всех прав на владение моим открытием и преподнести его миру. Такие открытия, как мои, слишком обширны, чтобы оставаться монополией и частной собственностью отдельного человека. Они бесполезны, если не будут распространены среди человечества. И особенно это касается астрономических открытий. Они не приносят никакой материальной пользы, за исключением того, что они расширяют и углубляют наши представления о величии природы и убеждают нас в том, что мы не одиноки или не единственные существа в этой огромной и прекрасной вселенной. Поэтому я считаю, что все великие открытия являются достоянием всех, и что преступно эгоистично скрывать их от всех. Правда, людьми, которые их делают, обычно пренебрегают, часто забывают, иногда злоупотребляют их доверием, редко вознаграждают, но все же их долг – обнародовать открытия. Они не несут ответственности за то, как с ними обращаются, они несут ответственность за то, как они распоряжаются тем, что знают.