10000 лет во льдах

У меня в голове мелькнула мысль: неужели я стал жертвой невинного розыгрыша? или обещания предыдущей ночи были просто иллюзиями и бредом мономаньяка21? Спокойствие и серьезность его беседы накануне вечером, а также методичность, с которой он говорил и проводил свои нынешние операции, убедили меня в том, что первого не может быть. Что касается второго, я, конечно, знал, что люди могут быть психически здоровыми во всех практических делах жизни, кроме одного. Эта оптическая идея может быть просто безобидным заблуждением богатого джентльмена, которое не может повлиять на его отношения с другими. Поэтому я решил, во что бы то ни стало, остаться и посмотреть, что будет происходить, подшутить над ним, если того потребует случай, и… придержать язык за зубами. Пока я потягивал кофе, мой хозяин был занят смешиванием в большой фарфоровой ступке, стоявшей на боковом столике, какого-то густого клейкого вещества, которое, казалось, обладало необычайной прочностью из-за кажущегося давления, необходимого для проталкивания пестика сквозь него, добавляя время от времени небольшие порции какой-то жидкости, тщательно отмеренной в градуированном стакане, а потом порошок, скрупулезно взвешенный на аптекарских весах.

– Процесс требует большой осторожности, – заметил он, когда я подошел к столу, за которым он работал, и проявил молчаливый интерес к происходящему. – Я обнаружил, что либо слишком много, либо слишком мало какого-либо одного ингредиента серьезно ухудшает преломляющие свойства моей комбинации. Это случалось так часто, что теперь я беру на себя больше хлопот, чем во время моих первых экспериментов, по эгоистичной причине: это избавляет меня от необходимости делать все заново. Кроме того, сегодня я прилагаю дополнительные усилия, – добавил он, улыбаясь, – из-за вас. Я желаю, чтобы эксперимент проводился в наилучших возможных условиях, чтобы обеспечить наилучшие результаты.

"Конечно, – подумал я, – эта взвешенная манера, эта спокойная уверенность, эти разумные наблюдения должны исходить от рационального ума", и размышления пробудили новый интерес к наблюдению за каждой деталью происходящего. Я заметил, что вещество, подвергающееся растиранию в ступке, было густым, клейким и совершенно прозрачным. Помимо прозрачности, он, казалось, обладал блеском, похожим на те поддельные имитации алмазов, известные под названием "паста". Наконец процесс, казалось, был завершен. Мой хозяин критически осмотрел его, в последний раз осторожно надавил на пестик и объявил результат удовлетворительным.

– Ну вот, этого достаточно, – сказал он с довольным выражением лица. – Я думаю, что теперь мы можем рискнуть изготовлением линз, которые должны раскрыть нам загадочные тайны космоса.

– Мне кажется, – сказал я, – что линзы, которые вы, несомненно, собираетесь отлить из этого состава, должны быть ограниченного диаметра, поскольку, похоже, в ступке содержится не более кварты вещества.

– Вы ошибаетесь, – ответил он, – когда думаете, что я собираюсь отлить свои линзы из этого состава. Формование объектива вообще, независимо от того, насколько совершенной кажется матрица, оставило бы его подверженным множеству недостатков, которые сделают его оптически бесполезным, если его впоследствии не отшлифовать. Кроме того, как вы очень справедливо заметили, одна объективная линза, обрамленная из всей комбинации, которая находится там, не будет выгодно отличаться по размеру с линзами больших рефракторов в Вашингтоне или Цинциннати, и, соответственно, я нарушил бы один из основных постулатов, изложенных последним ночь, а именно, сбор света. Чем больше параллельных лучей мы сможем собрать от светящегося объекта, тем больше света мы получим в нашем проецируемом изображении при концентрации с помощью линзовидного воздействия. Самая большая из существующих линз не имеет и трех футов в диаметре и, следовательно, не имеет преломляющей площади в семь квадратных футов. Сейчас я буду иметь удовольствие показать вам объектив безупречной кривизны и абсолютно ахроматический, диаметром десять футов, площадью семьдесят восемь с половиной квадратных футов, с более чем в три раза большей площадью поверхности зеркала лорда Росса, использующего почти в десять раз больше собираемого света, чем этот гигантский отражатель, и использующего его таким образом, чтобы фактическая мощность комбинации во много тысяч раз превосходила его – лучший телескоп на земле. Я делаю последнее замечание намеренно, поскольку, как я уже говорил вам ранее, мои линзы не являются постоянными, но требуют переделки каждый раз, когда я их использую.