10000 лет во льдах

Я чувствовал, что сейчас совершенно бесполезно рисковать каким-либо комментарием к объяснениям моего хозяина. Я решил ждать событий и быть начеку на случай любого возможного несчастья. И все же мой опыт прошлой недели настолько сильно перевернул мои представления о физике, сформулированные в настоящее время научными догмами, что, признаюсь, я был готов почти ко всему. Мой хозяин вытащил свои часы, заметив, что уже десять минут четвертого и что мы должны максимально использовать темноту.

– Если вы понесете эту спиртовку, – сказал он, указывая на одну из них на столе, – я возьму ступку, и мы пойдем наверх.

Я сделал, как он попросил, и последовал за ним наверх, и через окно вылез на крышу дома, которая была плоской и просторной, занимая, насколько я мог судить, около пятидесяти квадратных футов. Небеса были такими же яркими, как в Калифорнии или Греции, и, с позиции дома, представляли собой чистый горизонт со всех сторон, кроме севера. С одной стороны, рядом с парапетом, я заметил деревянное сооружение кубической формы, напоминающее небольшой дом, передвигающийся на колесах, размером около десяти футов во всех направлениях, с одной стороны которого выступала труба длиной около двух футов на один в ширину, из центра вершины которого поднималась похожая трубка примерно такой же длины и диаметра, но заканчивающаяся чашеобразным сосудом значительных размеров. Подойдя к этому сооружению, я помог майору перевернуть его на восточную сторону крыши, и, открыв боковую дверь, мы вошли. В центре находилась небольшая печь, соединенная трубой с трубой в крыше, открыв боковую часть которой, майор попросил меня поместить внутрь спиртовку, зажечь ее и закрыть дверцу. На противоположной от упомянутой горизонтальной трубы стороне комнаты стояла вертикальная круглая рама, скрытая драпировкой, а в другом месте – бинокулярный прибор невиданных мною размеров, установленный на треноге, а рядом с ним – кресло-качалка. В кабине не было другого отверстия, кроме двери.

– Если вы сейчас пройдете со мной, – сказал мой хозяин, – мы приступим к изготовлению линзы.

Я я последовал за ним наружу, и мы вместе поднялись на крышу куба с помощью лестницы, майор забрался первым, а я передал ему ступку, когда он добрался до верха.

– Я думаю, что чашка теперь достаточно горячая, чтобы растворить смесь, – сказал он, ощупывая ее рукой и продолжая наливать в нее немного состава из ступки.

Я заглянул в чашу и увидел, что в ее дне есть крошечное отверстие, не намного больше отверстия табачной трубки. Когда примерно две трети вещества было введено, майор сделал паузу.

– Вот, – сказал он, – этого достаточно, чтобы построить десятифутовую линзу, такую большую, какую мы можем практически использовать в настоящее время.

Через две или три минуты вещество в чаше начало бурлить и пузыриться. Майор критически осмотрел её и попросил меня спуститься и прикрутить фитиль спиртовки в печи внизу. Я так и сделал, а по возвращении заметил, что из чаши теперь поднимается стекловидная сфера в форме пузыря, которая постепенно увеличивается по мере подъема.

– Все как надо, – заметил майор, – состав имеет надлежащую консистенцию, и через несколько минут у нас будет объектив. Я полагаю, вы понимаете смысл существования этого шара, – продолжил он, когда пузырь расширился и увеличился в размерах под воздействием нагнетаемого снизу горячего воздуха. – Вы видите, что он сформирован по тому же принципу, что и обычный мыльный пузырь, и, когда он достигает определенного размера, образует самую совершенную сферу в природе.

Сфера продолжала увеличиваться в размерах, пока не достигла диаметра, насколько я мог судить, десяти футов, когда майор повернул кран на трубе под чашей, заметив:

– Диаметр теперь настолько велик, насколько это необходимо, хотя я мог бы, при необходимости, увеличить его почти до такой же величины. Однако у меня не было бы места для объектива с большим фокусным расстоянием на моей крыше, шар, который вы сейчас видите, имеет фокусное расстояние в восемьдесят футов – больше, чем у телескопа лорда Росса.

– Но ваше изображение будет спроецировано в космос, – воскликнул я, – где вы не сможете рассмотреть его, потому что ваша крыша, кажется, не более пятидесяти футов в длину.

– Пятьдесят два фута – это протяженность, – ответил он, – но я отражаю свои лучи обратно от выпуклого отражателя на расстоянии сорока футов от моей линзы в это помещение, где они фокусируются трубкой, которую вы видели сбоку, которая содержит комбинацию линз, которая проецирует изображение на экран напротив, где вы сможете изучить его с помощью мощного бинокулярного микроскопа, который вы видели внутри.