10000 лет во льдах

– Это либо часть тела планеты Сатурн, либо ее внешнее кольцо. Включите свою бинокулярную лупу, и я постараюсь держать планету в фокусе, – сказал он.

Затем я, прежде всего сфокусировав принимающий объектив до тех пор, пока контур на экране не стал четко очерченным, навел бинокль, чтобы воспроизвести проецируемое изображение. Я с удивлением заметил, что, хотя я, казалось, все еще охватывал поле зрения диаметром шесть футов, край дуги, на которую я смотрел, потерял всю кривизну и превратился в прямую линию. Я сразу же пришел к выводу, что теперь могу уловить лишь очень малую часть изображения на экране – вывод, еще более усиленный тем фактом, что белый обод быстро проходил через мое поле зрения. Я последовал за ним, одновременно перенастраивая фокус бинокля и приемной линзы в соответствии со своим зрением, и вскоре с удовлетворением стал свидетелем чудесного зрелища. Белое тело приобрело четкость и распалось на неправильные, грубые, сероватые массы. Да, в этом не могло быть никаких сомнений. Я смотрел на замерзшее море; на бесплодные поля льда, покрытые неуклюжими айсбергами всевозможных размеров и форм; на ослепительные и бесконечные снежные просторы. Сцена, казалось, проходила под углом от моего взгляда, как будто мрачная застывшая панорама простиралась на сотни и сотни миль и все время ускользала к безграничному горизонту. Я был поражен зрелищем, которое, однако, так очаровало меня своим жутким запустением, что я не мог отвести от него взгляда. Это было, как если бы я стоял в одиночестве на какой-то одинокой вершине ужасной высоты, глядя вниз на движущуюся равнину, низведенную до вечного холода, ночи и смерти. Странное мерцание, похожее на лунный свет, пролилось на сцену из какого-то невидимого источника. Я содрогнулся от ощущения невыразимого холод, когда айсберги и снежные поля проносились тихо и величественно. Внезапно темная тень начала двигаться по картинке. Она становилась все чернее и чернее, пока я едва мог различить сквозь нее мертвенный пейзаж. Это обстоятельство отвлекло мои мысли и освободило силу разума. Я утверждал, что это, должно быть, тень кольца; сейчас я посмотрю на само кольцо и решу астрономическую проблему, которая до сих пор ставила в тупик многие века. Возможно, на минуту – хотя я был слишком занят, чтобы заметить время – пейзаж под тенью проплыл мимо. Затем в поле зрения вторглось другое видение. На смену тени пришел размытый и нечеткий темный край. Я чувствовал, что это, должно быть, внутренний край темного кольца, природа которого озадачивала современных астрономов. Я увидел, что мое зрение за секунду преодолело расстояние во много тысяч миль, и что мои приемные линзы были не в фокусе. Я потянулся к шестерне и перенастроил фокус. Темная масса стала отчетливой. Она распалась на мириады изолированных айсбергов всех размеров и форм, которые неслись вперед, сталкивались, сотрясались и отскакивали сквозь море воздуха, и блестела на фоне затемненной поверхности планеты.

"Значит, такова, – сказал я, – структура этого таинственного внутреннего кольца теней. Он состоит не из чего иного, как из серии ледяных блоков неправильной формы, по-видимому, от единиц до сотен миль в диаметре, вращающихся, как независимые спутники, вокруг тела планеты."

Пока я смотрел, сцена снова изменилась. Айсберги и ледяные массы становились толще, более связанными, более многочисленными. Они все еще двигались горизонтально, скрежеща и сталкиваясь между собой. Беспорядочная процессия прошла дальше, и снова появилась черная тень, которая, как я предположил, была затененной планетой, видимой через пространство, разделяющее внутреннее и внешнее светящееся кольцо. Я был прав, потому что вскоре в поле зрения появилось еще больше меняющихся и движущихся ледяных полей, и это доказывало, что я сейчас осматриваю внешнее кольцо. Внезапно и с кажущимся толчком картинка исчезла. Удивление было прервано голосом майора, когда он открыл дверь.

– Я дал вам пять минут для изучения Сатурна, – сказал он, – и сделал все возможное, чтобы держать планету в поле зрения. Если бы я этого не сделал, его изображение пронеслось бы по экрану так быстро, что стало бы бесполезным для изучения. Когда я перестал двигать отражатель, я полагаю, он исчез.

– Я поражен, – ответил я, – тем, чему я стал свидетелем. Замерзшая планета, окруженная кольцами айсбергов.