Читаем 101 разговор с Игорем Паниным полностью

– У профессиональных писателей не возникает чувства ревности к вашим успехам?

– Понятия не имею, я никогда об этом не думала ни как художник, ни как писатель.

– Кто из современных писателей вам нравится? Можете назвать тех, кто оказал на ваше творчество влияние?

– Из современных писателей, пожалуй, самый любимый – Милорад Павич, создатель своих собственных, уникальных миров, блистательный стилист, завораживающий драматург-новатор. Роман «Хазарский словарь», по моему мнению, одно из ярчайших сочинений в современной литературе. Очень нравится Салман Рушди со своими фантасмагорическими сагами. Вообще я люблю сочную прозу, с обязательным присутствием в ней юмора и живого языка. А что касается влияния – не знаю. Как-то так понемногу у всех училась.

– Если бы встал вопрос выбора между живописью и литературой, что бы вы выбрали?

– Трудно представить, что вдруг внезапно возникнет такой вопрос. Выбирать между живописью и литературой – это все равно, что стоять перед вопросом, что важнее: глаза или уши? Но все-таки, наверное, глаза есть глаза, и основную информацию об окружающем мире мы воспринимаем визуально, а живопись – это моя первая любовь, с самого раннего детства. Без живописи просто невозможно жить, так что если бы вдруг, по каким-то причинам пришлось выбирать, живопись была бы для меня, наверное, на первом месте.

– Не так давно в издательстве «АСТ» вышел ваш второй роман «Меркурий до востребования». Какие надежды связываете с этим событием?

– Конечно, мне хочется, чтобы мой роман нашел отклик у читателей, это самое главное. После выхода первого романа «Все-все-все и Мураками» я получила массу откликов. Я этого, конечно, не ожидала. Самое для меня странное было то, что мне писали и звонили очень молодые люди, хотя в моем романе я рассказываю о поколении восьмидесятых. Некоторые берут себе в Интернете ники с именами моих героев, это удивляет и радует одновременно, значит, их мой роман как-то задел, они в нем нашли что-то близкое. Критических откликов я не встречала, наверное, они есть, просто я о них не знаю. Но, во всяком случае, если откликов много, то писалось не напрасно. Да вот еще один занятный случай: как-то заглянув в Интернет, я обнаружила в хронике РГГУ научный доклад под названием: «Специфика интертекстуальных сцеплений в пьесе Екатерины Рубиной «Прогулка в Лю-Блё». Л. С. Кислова. К сожалению, текста самого доклада я не нашла, но было бы интересно почитать.

– В литературной среде вы своя или к вам относятся только как к художнице, взявшейся за перо?

– Конечно, я не своя в среде литераторов. Наверное, чтобы стать своей в какой-либо среде, необходимо пройти определенный путь. Я выставляюсь как художник с 1987 года, с легендарной 17-й молодежной выставки. Казалось бы, пройден довольно большой путь, было много выставок в России, за рубежом, а в среде художников до сих пор себя не ощущаю своей. Есть у меня в друзьях художники, скульпторы, галерейщики, но все они тоже не принадлежат к какой-то одной среде. Для меня интересен прежде всего сам человек, будь то писатель, художник или музыкант.

– Ваш отец – известный советский композитор. Может, вы и музыку сочиняете?

– Музыку я очень люблю, но не сочиняю. Есть два вида искусства – любимые, но абсолютно для меня непостижимые – музыка и архитектура. Они очень похожи, не зря архитектуру называют застывшей музыкой. Этими искусствами я просто наслаждаюсь, как в музыке, так и в архитектуре я люблю разные направления, начиная с барокко и заканчивая самыми современными течениями.

«Независимая газета», 28 января 2010 г.

Лирика, а не агитки!

Марина Саввиных не обращает внимания на укоры «образованщины»


Марина Олеговна Саввиных (Наумова) – поэт, главный редактор литературного журнала «День и ночь». Родилась в Красноярске в 1956 г. Выпускница Красноярского педагогического института (ф-т русского языка и литературы). Автор девяти книг стихов, прозы, публицистики, среди которых «Фамильное серебро» (1994), «Mail.ru» (2004), «Сафьяновый блокнот» (2011), «Тропою крылатой собаки» (2013). Публиковалась в журналах «Юность», «Уральский следопыт», «Москва», «Дети Ра», и многих других. Лауреат журнала «Дети Ра» и газеты «Поэтоград». Живет и работает в Кроасноярске.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное