101 разговор с Игорем Паниным

– Да я бы с удовольствием никуда не лез. Но дело в том, что наше правительство не только не занимается этими вопросами, но – усугубляет ситуацию. Вот недавно обнародованы данные, что за последние годы около миллиона таджиков получили российское гражданство. И мне очень любопытно: за какие-такие заслуги? Я сам в 90-е получал российское гражданство, проживая в Грузии. И могу сказать, что это довольно неприятная процедура, отнимающая время, силы, вытягивающая из тебя деньги. Сотни тысяч русских людей, живущих сегодня в странах бывшего СССР, не могут добиться получения гражданства РФ. Зато, как выяснилось, таджики получают его без проблем. Нормальная ли это ситуация? Весной этого года разразился скандал с Надеждой Федорченко. Это женщина, приехавшая в Россию из Узбекистана, уставшая от издевательств титульной нации, потерявшая дочь, которую там убили. Но никто не помог в России этой русской женщине с гражданством. Напротив – ее выдворили из РФ как «нелегалку», запретив в течение пяти лет пересекать нашу границу. В то же время огромное количество мигрантов проживает у нас без регистрации, торгует наркотиками, совершает грабежи, изнасилования, убийства, но их обратно не выдворяют. Мало того, наше замечательное правительство сейчас приняло программу, по которой к 2025 году население России должно увеличиться на энное количество миллионов за счет мигрантов. Сколько миллионов они еще сюда завезут – боюсь и думать. А чем все это в итоге кончится – я уже говорил.

– Но все-таки немногих писателей такие вопросы волнуют…

– А вот тут мы подходим к очень интересному моменту. В наши дни постоянно идут споры, почему же писатели не имеют того статуса, что и прежде, почему к ним не прислушиваются, отчего они перестали быть властителями дум? И я скажу – потому, что они не дают ответов на те вопросы, что стоят перед обществом. Писатель из трибуна превратился в коммерсанта. Он прекрасно знает, что нужно делать для продвижения своего творчества, но вряд ли отважится на то, чтобы бросить вызов устоявшейся системе. Нет большого геройства в том, чтобы подписать письмо в защиту того же Ходорковского, про которого и так все известно…

– А что же они должны делать, какие письма подписывать, за кого заступаться?

– Год назад прошла информация о несовершеннолетней русской девочке, которую в кабардинском селе Нартан насиловала большая группа лиц на протяжении двух месяцев. По 10–15 человек. Когда она спрашивала у доблестных горцев, за что так с нею поступают, то в ответ слышала: «Потому что ты русская». Ее запугали, она боялась кому-либо рассказать о том, что происходит. Только ее беременность все открыла. Но и потом уже у ее матери не хотели принимать заявление в полиции, а чиновники в один голос говорили, что национальной подоплеки там нет. В общем, дело замяли. И это не средневековье, это двадцать первый век, Российская Федерация, мать вашу! Теперь скажи, много ли ты знаешь прозаиков, поэтов, которые в прессе откликнулись бы на это событие? Разве не долг каждого писателя – встать на сторону униженной и оскорбленной девочки? Куда там Достоевскому с его слезинкой ребенка, тут ситуация пострашней! Но реакции нет. И не потому, что тема не интересна. А потому что – опасна. Напишешь о таком – сразу обвинят в русском фашизме; это может повлиять на тиражи, не дадут премию какую-то, не пригласят на фестиваль… Измельчал писатель, что тут говорить. Но, как следствие, и население видит в этих людях не своих заступников, не друзей, а всего лишь удачливых дельцов от пера, доверять которым не стоит.

– Хорошо, давай вернемся к литературе. Читать твои стихи интересно не только в связи с подбором тем, но и потому, что они внушают уважение обреченной искренностью и ощущением, что они не могли быть не написаны. Скажи, пожалуйста, а бывает ли у тебя так, что приходит строка, ритм, а затем ты чувствуешь необязательность создания стихотворения. Если да, что ты делаешь в этом случае?

– Такое случается очень редко. Я пишу мало, но именно тогда, когда чувствую «обязательность создания» стихотворения. Прежде чем приступить к работе, я долгое время «прокручиваю» строчки, образы в голове. Некоторые стихи по нескольку лет вот так «ношу в себе». А иные забываются, ну и ладно, значит, они не стоили того, чтобы переносить их на бумагу.

– Ты ведь не только поэт, но еще и критик, и публицист. А как это совмещается с творчеством?