Глория была трудолюбивой пятидесятипятилетней женщиной. Она обратилась за консультацией после жалобы своему врачу на сильный стресс. Ее двадцативосьмилетняя дочь не так давно снова стала жить у нее. Она съехала в восемнадцать, но возвращалась не меньше дюжины раз. Обычно она знакомилась с новым парнем и в течение недели, а то и через несколько дней, переезжала к нему жить. Однако всякий раз что-то не ладилось, и дочь постоянно возвращалась к матери.
Дочь Глории была безработной и не очень-то стремилась овладеть какой-либо профессией. Целыми днями она смотрела телевизор и не вылезала из интернета. Хотя Глория чувствовала себя в роли горничной в отеле, так как дочь не помогала с домашними делами, тем не менее она всегда была рада приездам дочери.
Глория считала, что дать возможность жить в ее доме – меньшее, что она может сделать для своей дочери. Когда та была ребенком, она не получала от матери всего того, что заслуживала. Глория признавалась, что была не самой лучшей матерью. После развода с мужем Глория встречалась со многими мужчинами. Теперь Глория понимала, что тратила слишком много энергии на свидания с мужчинами и выпивку – в ущерб своим отношениям с ребенком. Ей казалось, что допущенные ей ошибки и стали той причиной, из-за которой ее дочери приходится так нелегко. Было ясно с самого начала – она стыдится, что в прошлом была плохой матерью, и сейчас, когда дочь выросла, Глория ей многое прощает. Стрессы женщины объяснялись, главным образом, ее обеспокоенностью тем, что дочь ведет себя как ребенок. Она волновалась за ее будущее и хотела, чтобы та имела работу и жила независимо.
Чем больше мы говорили, тем больше Глория понимала, что ее стыд и вина мешают ей быть хорошей матерью в настоящий момент. Если она хочет идти вперед и принести пользу своей дочери, ей нужно простить себя и перестать жить прошлым. Когда я спросила, допускает ли Глория мысль о том, что в один прекрасный день ее дочь проснется и станет вести себя ответственно, женщина ответила, что этого не случится, и что она не знает, как ей быть.
Следующие несколько недель мы изучали, как Глория воспринимает прошлое. Всякий раз, когда речь заходила о детстве дочери, у нее появлялись мысли вроде: «Я такой плохой человек потому, что не всегда в первую очередь заботилась о дочери» или: «Это моя вина, что у дочери столько проблем». Мы обсудили ее рассуждения и медленно, но верно, Глория стала понимать, как ее самоосуждение сказывается на обращении с дочерью в настоящем.
Постепенно Глория приняла тот факт, что наказывая себя сегодня, она не изменит прошлое. Она также стала понимать, что за свое сегодняшнее отношение к дочери она не получит компенсации, а только потакает ее саморазрушительному поведению.
Утвердившись в своем новом понимании, Глория придумала правила и ограничения для дочери. Она сказала ей, что та может у нее жить, только если будет активно искать работу. Она была готова потерпеть, пока та не встанет на ноги, но через два месяца дочери придется платить за жилье. И хотя новые порядки сначала ее огорчили, через пару дней та начала искать работу.
Не прошло и пары недель, как Глория вошла в мой кабинет и с гордостью объявила, что дочь устроилась на работу и в отличие от прежних своих подработок здесь она сможет сделать карьеру. Она сказала, что в жизни у дочери произошли огромные перемены: после того, как ей предложили работу, она куда больше говорит о своих планах на будущее. Глория не смогла до конца простить себя за свое прошлое поведение. Но она поняла, что, хотя и была плохой матерью восемнадцать лет, но будет еще хуже, если и следующие восемнадцать лет она такой и останется.
