150 часов до встречи

И тут Тимоха начинает заливаться звенящим смехом, еле успевая прикрыть рот ладонью, и всё никак не может остановиться, пока я не накрываю его пледом с головой.

– Ты чего истерику-то начал? – спрашиваю я, когда он успокаивается.

– Да я вспомнил, как моя бабушка раньше, перед тем, как чекушку хряпнуть, говорила: «Господи, прими за лекарство».

Я еле сдерживаюсь, чтобы не заорать сильнее, чем он.

– Это отличный тост, – говорю я, поднимая стаканчик йогурта.

– Господи, прими за лекарство, – одновременно произносим мы и, чокаясь, допиваем почти всё содержимое до дна.

– Сейчас бы музончик ещё врубить, – задумываюсь я.

– Были бы в Уфе, там и без музыки бы обошлись, – подмечает Тимоха.

– Ну как же! Уфа – город рэперов. Там каждый второй читает. Ты думаешь, как я влился в компашку к Максу с Антоном? Я умел сочинять стихи и имел гитару, хоть и не играл на ней, а они как раз искали кого-нибудь для группы. Это лет десять назад ещё было, но я так и тоскаюсь за ними как хвостик.

– Да ла-а-адно, – неподдельно удивляюсь я.

– Ну а ты думал, почему меня Трюфом все называют?

– Ну… просто прозвище какое-то.

– Это мой никнейм, – ухмыляется он.

– Офигеть, а можешь чё-нибудь из своего зачитать.

– Я уже ничего не читаю.

– Почему?

– Да это зашквар полнейший.

– Да хорош тебе, хоть что-нибудь зачитай.

Тимоха начинает колебаться. Эх, надо было ему побольше одеколона в йогурт налить. Но всё-таки он поддаётся моим уговорам и зачитывает:

Я себя ощущаю ребёнком,

Но упавшим в лужу с качелей

И в то время последним подонком,

Что мажет словами, но хуй там на деле.

Моё кредо – прокрастинация,

Социальная сверхизоляция,

Но в головёнке не разобраться –

Быть под пятой бесполезных нотаций.

Сойти с ума и потихоньку сдохнуть,

Мотая на кулак тоску, забыв к тебе домой путь,

Распотрошить свои надежды, утопив в бензине.

Если захочешь отыскать – ищи меня в корзине.

Я чувствую, как что-то (трудно назвать это алкоголем) ударяет мне по вискам, но эта боль вызывает не недомогание, а лёгкую эйфорию. Сознание перестраивается, и мир вокруг становится совершенно иным. Город перед нами кажется больше, тусклый свет фонарей и фар машин – ярче, а звуки ночной природы – шелест листьев, скрип деревьев, одинокое уханье совы и многоголосый стрекот кузнечиков – громче. Время перестаёт мериться часами, минутами и секундами. Оно будто останавливается, и ночь превращается в вечность. В каждом предмете вокруг начинаешь видеть Вселенский смысл и вдруг понимаешь – всё, что произошло, должно было произойти, чтобы я оказался здесь и сейчас. Вся моя жизнь подводила меня именно к этому моменту. Впервые за всю жизнь я перестаю чувствовать одиночество, потому что рядом со мной сидит человек, который меня понимает во всём. Я наконец нашёл друга.

Тимьянск – Нефтекамск

9 июня, утро

Барабанная дробь неприятной болью отдаёт в висках. Я пытаюсь не обращать внимание, но настойчивый стук усиливается, прогоняя остатки сна. Я с трудом отрываю чугунную голову от подушки и осматриваю комнату. Звуки доносятся со стороны окна. За окном, перебирая пальцами по стеклу, стоит Стася.

Перевожу взгляд на Тимофея. От резкого движения голова начинает кружиться, а перед глазами пляшут чёрные пятна. Тимоха спит на полу, как маленький милый ребёнок сложившись в позу эмбриона. Стараясь его не потревожить, я на цыпочках подхожу к окну и осторожно приоткрываю раму.

– Ты чего? – шёпотом спрашиваю у Стаси.

– Собирайся и погнали, ты мне нужен, – выпаливает она.

– Чего? Куда? – вопросы вываливаются сами собой. – Сколько вообще времени?

– Двадцать минут до электрички, торопись давай!

Она явно нервничает, лицо впервые с нашего знакомство выглядит напряжённым, кулаки сжаты, а сама Стася в нетерпении перетаптывается с ноги на ногу.

– Да какой?! Весь дом спит, я же не могу всех разбудить! – пытаюсь возразить я.

– Через окно вылезай, не тяни, ну!

– И что я, без предупреждения свалю?

– Напишешь Трюфу СМС-ку, а от бабы Тони он отмажет как-нибудь.

Я с сомнением разглядываю спящего Тимофея. Он мирно посапывает, а его веки слегка подрагивают.

– Ладно, ща, – кидаю я, быстро натягивая треники и футболку, оставшиеся у меня от Макса. Одним рывком выдёргиваю телефон с зарядки и крадусь к подоконнику. Окей, а дальше что?

Распахиваю окно, впуская в комнату прохладную утреннюю свежесть, и неумело взбираюсь на подоконник, цепляясь за всё, что попадается под руку. По-моему, даже вчера на крыше я держался более увереннее. Хотя, кажется, в тот момент я был совершенно другим человеком.

И только вскарабкавшись на подоконник я осознаю, что на мне нет обуви.

– И куда я без кроссовок-то пойду?