16 лѣтъ въ Сибири

— Разскажу вамъ все по порядку. Пріѣхавъ за границу года два тому назадъ, я вскорѣ женился на русской и поселился въ Цюрихѣ, гдѣ моя жена посѣщаетъ мѣстный университетъ. Затѣмъ я надумалъ переѣхать во Фрейбургъ, намѣреваясь посѣщать нѣкоторыя лекціи въ здѣшнемъ университетѣ. Заграницу я пріѣхалъ, не имѣя твердыхъ политическихъ убѣжденій. Но живя въ западной Европѣ, я, подъ вліяніемъ мѣстныхъ условій, а въ особенности благодаря нѣмецкой соціалистической литературѣ, сталъ приверженцемъ ученія Маркса. Отправляясь во Фрейбургъ, я захватилъ съ собою произведенія, излагавшія воззрѣнія этого мыслителя, такъ какъ, устроившись здѣсь окончательно съ семьей, я намѣревался въ свободное отъ университетскихъ занятій время поѣхать въ тѣ германскіе города, въ которыхъ имѣется много русской учащейся молодежи, чтобы передать имъ эти брошюры; я предполагалъ также оставить ихъ на комиссію въ мѣстныхъ книжныхъ магазинахъ, потому что всѣ онѣ дозволены въ Германіи. И вотъ, — закончилъ я — въ первый же часъ моего пріѣзда въ нѣмецкій «Свободный городъ» (Freiburg), меня, безъ всякой рѣшительно вины съ моей стороны, не соблюдая никакихъ условій неприкосновенности личности, обыскиваютъ, подвергаютъ униженіямъ и бросаютъ въ тюрьму! Мало того, при мнѣ же хватаютъ совершенно случайно подвернувшуюся женщину и ее также тащатъ въ тюрьму.

— Да, вышло большое недоразумѣніе, — заявилъ слѣдователь, — но оно вскорѣ выяснилось, и ее освободили.

Выслушавъ внимательно мой разсказъ, слѣдователь замѣтилъ: «вышло совсѣмъ какъ у Шекспира: „но платокъ, платокъ“»!

Быстро расхаживая по комнатѣ, онъ сталъ затѣмъ диктовать своему письмоводителю мои показанія, произнося иногда сочувственныя замѣчанія или мотая укоризненно головой.

Мой разсказъ, повидимому, произвелъ на него благопріятное впечатлѣніе. Это подтвердилъ мнѣ потомъ и проф. Тунъ, которому слѣдователь сказалъ, что онъ вѣритъ въ искренность моего разсказа и что, по его мнѣнію, «арестовали совершенно невиннаго человѣка».

Надежда выйти скоро изъ тюрьмы законнымъ образомъ все болѣе, поэтому, росла у меня. Но я все же не поддавался ей цѣликомъ и обдумывалъ способы побѣга изъ тюрьмы, на случай, если бы открыли, кто я. Такое намѣреніе въ первое время не трудно было осуществить.

Въ эти же дни меня позвали однажды въ посѣтительскую комнату, гдѣ я нашелъ прилично одѣтаго незнакомаго мнѣ господина среднихъ лѣтъ. Отрекомендовавшись присяжнымъ повѣреннымъ такимъ-то и членомъ германской соціалдемократической партіи, онъ сообщилъ, что товарищи пригласили его быть моимъ защитникомъ.

— Ваши товарищи мнѣ все разсказали про васъ. Вы хотите бѣжать отсюда? — произнесъ онъ шепотомъ, хотя мы и были одни въ комнатѣ.

Получивъ отъ меня утвердительный отвѣтъ, онъ продолжалъ съ жаромъ:

— Это будетъ крупной ошибкой съ вашей стороны! Я только что въ камерѣ слѣдователя перелисталъ ваше дѣло: вы прекрасно его поставили и навѣрно скоро выйдете отсюда законнымъ путемъ. Зачѣмъ вамъ подвергать себя риску неудачной, быть можетъ, попыткой? Этимъ вы только ухудшите своей положеніе.

— Ну, а если одновременно наводятся обо мнѣ справки и на моей родинѣ? — спросилъ я.

— Рѣшительно нѣтъ никакихъ основаній предполагать это! Въ чемъ-нибудь проявились бы такія сношенія. У насъ не тѣ порядки, какіе у васъ, — замѣтилъ онъ. — Слѣдствіе ведется открыто, и мнѣ, заявившему, что я вашъ защитникъ, предоставлено для просмотра все дѣлопроизводство. Въ бумагахъ былъ-бы какой-нибудь намекъ на предполагаемыя вами сношенія.

— Но, если не судебныя власти, — замѣтилъ я, — то, можетъ быть, администрація ведетъ теперь обо мнѣ переписку?

— У насъ администрація не вмѣшивается въ судебное производство. Васъ арестовали, заподозривъ въ связи съ лицами, совершившими преступленіе въ Германіи. Но разъ вамъ удастся оправдаться въ этомъ, въ чемъ ни я, ни слѣдователь не сомнѣваемся, и изъ Швейцаріи придетъ подтвержденіе сдѣланныхъ вами ссылокъ, васъ немедленно освободятъ. Вѣрьте мнѣ, я нѣмецкій юристъ и знаю наши законы и нравы, а вы судите на основаніи вашихъ порядковъ, которые совсѣмъ къ намъ не подходятъ. Вотъ я еще разъ пойду въ камеру слѣдователя, вновь внимательно прочитаю все дѣло и поговорю съ прокуроромъ.

Мы разстались. Спустя нѣкоторое время меня снова ввели въ посѣтительскую.

— Я все перечиталъ, переговорилъ съ прокуроромъ, и теперь я окончательно пришелъ къ убѣжденію, что васъ выпустятъ: вамъ рѣшительно не слѣдуетъ думать о побѣгѣ.