16 лѣтъ въ Сибири

Могъ-ли я, послѣ этого, настаивать на своихъ опасеніяхъ, когда мнѣ дѣйствительно были совсѣмъ незнакомы германскіе порядки? Къ тому же, какъ на первыхъ порахъ ни казалось легкимъ устройство побѣга, но онъ все же былъ сопряженъ съ большимъ рискомъ. Въ виду этихъ соображеній, не отказавшись окончательно отъ мысли о побѣгѣ, я рѣшилъ отложить время его осуществленія до тѣхъ поръ, пока не явятся несомнѣнныя данныя, что между двумя правительствами ведутся обо мнѣ переговоры. «Имѣя на своей сторонѣ уважаемаго мѣстнаго профессора, который находился въ наилучшихъ отношеніяхъ съ разными баденскими властями, — думалъ я, — всегда возможно будетъ своевременно узнать всѣ ихъ ходы и переговоры, касавшіеся меня, и принять соотвѣтственныя обстоятельствамъ мѣры».

Мнѣ, однако, еще долго пришлось посидѣть во фрейбургской тюрьмѣ, находясь между надеждой на скорое освобожденіе и опасеніемъ, что меня отправятъ на родину. Десятки разъ на день мѣнялись, поэтому, настроенія у меня. Эти постоянные переходы отъ надежды къ опасенію дѣйствовали на меня самымъ тяжелымъ образомъ. Время тянулось убійственно медленно. Дни, въ особенности же ночи, казались безконечными, хотя я и старался всячески заполнять ихъ. Книги у меня были, — ихъ доставляли мнѣ товарищи и профессоръ Тунъ, письменныя принадлежности я также имѣлъ, и отъ чтенія я переходилъ къ занесенію на бумагу своихъ мыслей, впечатлѣній и даже настроеній.

Не въ меньшей степени, чѣмъ неопредѣленность положенія и тревога за будущее, вліяли на мои настроенія также опасенія за близкихъ мнѣ лицъ и за судьбу нашей молодой группы «Освобожденіе Труда». Лишь незадолго передъ тѣмъ основавшись, она была крайне бѣдна, какъ матеріальными средствами, такъ и связями. Отправляясь въ Германію съ первыми нашими изданіями, я имѣлъ въ виду не только организовать ихъ правильную доставку контрабанднымъ путемъ въ Россію, но также надѣялся завязать нѣкоторыя связи и пріобрѣсти кой-какія матеріальныя средства. Въ Швейцаріи, откуда я уѣхалъ всего на одну-двѣ недѣли, оставалась масса самыхъ разнообразныхъ дѣлъ, требовавшихъ наивозможно скораго моего возвращенія. Много работы было и у всѣхъ остальныхъ моихъ товарищей. Для нихъ также время было чрезвычайно дорого, а между тѣмъ, не только я оказался надолго оторваннымъ отъ спѣшной работы, но, вслѣдствіе моего ареста, они всѣ, оставивъ другія дѣла, сосредоточили все свое вниманіе на ходѣ моего процесса и на средствахъ освобожденія меня изъ тюрьмы, тѣмъ или инымъ способомъ. Сознаніе, что я явлюсь невольной причиной пріостановки дѣлъ нашей группы, дѣйствовало на меня самымъ удручающимъ образомъ. Уже по одному этому меня разбирало сильнѣйшее нетерпѣніе поскорѣе вернуться на волю; поэтому, несмотря на совѣты моего защитника, я все же возвращался къ мысли о побѣгѣ.

Такъ, однажды, будучи въ сумеркахъ въ камерѣ слѣдователя, я увидѣлъ, что одно окно открыто настежь. Камера помѣщалась въ нижнемъ этажѣ, и было не трудно спуститься изъ нея на улицу. Признаюсь, мнѣ нужно было сдѣлать надъ собою нѣкоторое усиліе, чтобы удержаться отъ соблазна. Но, съ одной стороны, убѣжденія защитника не предпринимать такой попытки, а съ другой — незнаніе расположенія улицъ заставили меня отказаться отъ такого намѣренія.

Въ другой разъ, когда меня позвали въ эту же камеру, въ ней вмѣсто слѣдователя оказался проф. Тунъ. Онъ сообщилъ мнѣ о своей поѣздкѣ въ Цюрихъ и о совѣтѣ друзей не предпринимать никакихъ рискованныхъ попытокъ къ побѣгу. Кромѣ насъ двоихъ, въ камерѣ былъ только письмоводитель, сидѣвшій вдали за отдѣльнымъ столомъ, мы же съ Туномъ бесѣдовали, стоя у открытаго окна.

— Вотъ переставлю ногу и буду на свободѣ, — сказалъ я, глядя на него.

— Такъ, безъ всякой подготовки и не зная расположенія города? — замѣтилъ онъ.

— А вы скажите мнѣ, куда ведетъ вотъ та улица, пересѣкающая эту? — и я указалъ направленіе.

— Если завернете за уголъ налѣво, то вскорѣ будетъ лѣсъ, который тянется почти сплошь до Швейцаріи, — отвѣтилъ онъ. — Но все-же безъ всякой подготовки извнѣ, по моему, крайне рискованно предпринимать такую отчаянную попытку.

Хотя Тунъ также допускалъ возможность законнаго освобожденія меня изъ тюрьмы, но, въ отличіе отъ моего защитника и отъ друзей, не отговаривалъ меня категорически отъ побѣга; онъ считалъ лишь необходимымъ обставить его съ наибольшими шансами на успѣхъ.

Во все время моего пребыванія во фрейбургской тюрьмѣ онъ оказывалъ мнѣ безконечное число услугъ, подвергая, какъ мы это уже видѣли, значительному риску свое общественное положеніе. Онъ передавалъ мнѣ отъ друзей письма и другія запрещенныя вещи, а также и обратно отъ меня имъ всякія порученія и свѣдѣнія. Имѣя, въ качествѣ переводчика, постоянный доступъ ко мнѣ, онъ вызывалъ меня иногда въ посѣтительскую и безъ всякаго дѣла, а просто для бесѣды.