16 лѣтъ въ Сибири

Какъ ни была подчасъ тяжела такая переписка, но и ей нерѣдко завидовали нѣкоторые изъ одинокихъ людей, вовсе никогда не получавшіе писемъ, а такихъ лицъ у насъ было не мало. Съ какимъ уныніемъ, бывало, иной изъ нихъ смотритъ на переданное его товарищу письмо. Случалось мнѣ слышать иногда грустнымъ тономъ произнесенное восклицаніе: «хоть бы мнѣ кто-нибудь написалъ когда!» Дѣйствительно, сидѣть въ теченіе многихъ лѣтъ въ тюрьмѣ, заброшенной на дальней окраинѣ Восточной Сибири, за нѣсколько тысячъ верстъ отъ родины, сознавая, что нигдѣ нѣтъ близкой души, могущей вспомнить о тебѣ, невыносимо тяжело. А такихъ лицъ, повторяю, у насъ было не мало. Зато какая же являлась радость, когда случалось, что кто-нибудь изъ этихъ забытыхъ людей неожиданно получалъ откуда-нибудь письмо. Такой счастливецъ по этому поводу устраивалъ угощеніе на свою камеру, дѣлалъ общій чай. И долго потомъ разсказывалъ онъ другимъ объ этомъ радостномъ событіи, вычитывая наиболѣе близкимъ своимъ товарищамъ сообщенныя ему новости.

Угощенія сокамерникамъ устраивали нерѣдко также и лица, находившіяся въ постоянной перепискѣ съ родными, по полученіи особенно радостныхъ для нихъ извѣстій: таковъ уже былъ обычай. Содержаніе подобнаго письма облетало всѣ камеры, иногда же получатель дѣлалъ изъ него выписку вообще интересныхъ мѣстъ и пускалъ ее по тюрьмѣ. Хотя коменданты, въ особенности же «Котъ», самымъ тщательнымъ образомъ зачеркивали въ письмахъ все лишнее, но мы ухитрялись получать съ воли всякаго рода новости, — въ этомъ отношеніи наша изобрѣтательность была почти безгранична. Мало того, намъ иногда удавалось, несмотря на самый тщательный просмотръ всякой поступавшей въ тюрьму вещи, получать съ воли запрещенныя въ Россіи изданія, проходившія чрезъ руки самихъ комендантовъ. Такъ, однажды я написалъ заграницу, чтобы книгоиздатель Дицъ изъ Штутгарта выслалъ мнѣ за нѣсколько лѣтъ «Neue Zeit», журналъ, конечно, запрещенный не только для каторжанъ, но и вообще русскимъ подданнымъ. Исключенія въ этомъ отношеніи дѣлаются у насъ, какъ извѣстно, только для лицъ «превосходительныхъ» и имѣющихъ на то особое разрѣшеніе. Зная объ этомъ правилѣ, я попросилъ адресовать названный журналъ такимъ образомъ: «Его превосходительству г-ну губернатору Забайкальской области для Льва Дейча». Я разсчитывалъ, что иностранная цензура пропуститъ этотъ журналъ, какъ адресованный столь высокопоставленному лицу, которое уже само знаетъ, можно или нельзя передать его мнѣ. Затѣмъ я предположилъ, что губернаторъ, получивъ этотъ журналъ, не станетъ его лично разсматривать и справляться, дозволенъ ли онъ или нѣтъ, а прямо отправитъ его коменданту съ предложеніемъ сдѣлать это. Мои предположенія оправдались: новый комендантъ, замѣнившій «Кота», однажды сообщилъ мнѣ, что на мое имя получился какой-то иностранный журналъ, но онъ не можетъ его мнѣ выдать, такъ какъ не въ состояніи рѣшить, дозволеннаго ли онъ (журналъ) характера.

— Возьмите русско-нѣмецкій словарь, — посовѣтовалъ я; тамъ вы найдете, что «Neue» значитъ «новое», а «Zeit» — «время». Этотъ журналъ почти то же самое, что наше «Новое Время». А вы, конечно, понимаете, что такого направленія журналъ намъ можетъ быть дозволенъ.

— Да? такъ это такой же журналъ, какъ и наше «Новое Время»? Тогда, конечно!

Не знаю, справлялся ли комендантъ съ нѣмецко-русскимъ словаремъ, но вскорѣ мнѣ доставлены были нумера «Neue Zeit» за нѣсколько лѣтъ. Легко представить себѣ мою радость, да и нѣкоторыхъ другихъ товарищей, знавшихъ нѣмецкій языкъ и интересовавшихся соціалистическимъ вопросомъ. Впрочемъ, даже и среди лицъ, равнодушныхъ къ послѣднему, этотъ журналъ вызвалъ не мало толковъ. Нѣкоторые изъ наиболѣе интересныхъ статей читались à livre ouvert или переводились на бумагѣ. Статьи эти дали не мало пищи вообще для толковъ и въ особенности для нападокъ на нѣмцевъ, на соціалдемократовъ и на ихъ вожаковъ. Пускались въ сравненія и параллели между русскими и нѣмецкими писателями. При этомъ, конечно, первые — Михайловскій, В. В. и т. п. оказывались неизмѣримо выше стоящими «какихъ-нибудь» Каутскихъ, Либкнехтовъ и Меринговъ.