16 лѣтъ въ Сибири

Но, нѣтъ, меня не на вокзалъ везутъ: съ Троицкаго моста карета повернула на другую сторону. Вскорѣ она заѣхала во дворъ огромнаго казеннаго зданія. То былъ Домъ Предварительнаго Заключенія.

ГЛАВА VIII Въ Домѣ Предварительнаго Заключенія

Сдавая меня помощнику управляющаго домомъ, жандармскій ротмистръ указалъ ему пальцемъ на какое-то мѣсто въ переданной при этомъ бумагѣ. Поднявъ глаза, помощникъ посмотрѣлъ на меня пытливо; вѣроятно, въ указанномъ мѣстѣ говорилось, чтобы имѣть за мною особенно строгій присмотръ, въ виду прежнихъ моихъ побѣговъ.

— Эти вещи можете взять съ собою, — сказалъ помощникъ, подавая мнѣ карманные часы, золотое кольцо, цѣнный портъ-табакъ и очки. — А книги ваши пойдутъ сперва къ прокурору и, если онѣ дозволеннаго содержанія, вамъ ихъ передадутъ; платье и бѣлье получите также послѣ осмотра ихъ надзирателемъ.

Сразу видно было, что режимъ въ этой тюрьмѣ иной. Когда по прошествіи нѣкотораго времени я получилъ отъ надзирателя всѣ свои вещи въ камеру, то первымъ дѣломъ удостовѣрился, цѣлы-ли спрятанныя мною деньги и ножницы. Несмотря на обыски въ Петропавловской крѣпости и въ Домѣ Предварительнаго Заключенія, все оказалось нетронутымъ. Спрятавъ, на всякій случай, вновь ножницы въ вещахъ, я рѣшилъ обмѣнять германскія марки на русскіе рубли, но такимъ образомъ, чтобы хоть часть денегъ осталась конспиративно при мнѣ. Я началъ присматриваться къ надзирателямъ, которыхъ на томъ коридорѣ, гдѣ я сидѣлъ, было трое, и они смѣнялись каждыя сутки. Самымъ симпатичнымъ изъ нихъ, по прошествіи нѣсколькихъ дней, мнѣ показался тотъ, который осматривалъ мои вещи, когда меня привезли сюда. Его то я и рѣшилъ привлечь на свою сторону. Доставъ изъ укромнаго мѣста нѣмецкія марки и положивъ ихъ въ карманъ, я пригласилъ этого надзирателя зайти ко мнѣ въ камеру.

— Въ чемъ дѣло? — спросилъ онъ, затворивъ за собою дверь.

— Вы хорошо осматривали мои вещи, помните, въ первый вечеръ, когда меня привезли сюда? — спросилъ я.

— Да, хорошо! А что случилось? — спросилъ онъ съ тревогою.

— Ничего особеннаго, — успокоилъ я его. — Только скажу вамъ, что вы не умѣете искать: вотъ, смотрите, у меня были деньги въ вещахъ, а вы ихъ не нашли — сказалъ я, показывая ему пачку бумажекъ.

— Быть этого не можетъ! — воскликнулъ онъ, — я очень тщательно осматривалъ. Куда вы ихъ спрятали?

— Ну, это уже мой секретъ — замѣтилъ я. — А теперь вотъ въ чемъ дѣло: это нѣмецкія деньги: если ихъ размѣнять, будетъ около 50 рублей. Такъ вотъ, берите ихъ и когда смѣнитесь, отправьтесь въ какую-нибудь контору, — ихъ много на Невскомъ, — и размѣняйте: половина вамъ, а другая мнѣ. Согласны?

— Хорошо, согласенъ! — сказалъ онъ и, спрятавъ взятыя у меня марки, удалился.

«Клюетъ!» подумалъ я съ радостью и сталъ строить всевозможные планы. Изъ прошлаго опыта я зналъ, что прежде всего необходимо завязать тайныя сношенія съ волей. Нерѣдко намъ, политическимъ, это удавалось устроить черезъ надзирателей, которые за хорошее вознагражденіе соглашались переносить письма изъ тюрьмы на волю и обратно[12]. Увидѣвъ теперь, какъ легко надзиратель согласился на мое предложеніе, я началъ строить дальнѣйшій планъ дѣйствій. «Спустя нѣсколько дней», думалъ я, «попробую дать ему какое-нибудь письмо, чтобы онъ отправилъ по почтѣ, затѣмъ пошлю его съ письмомъ къ кому-нибудь изъ моихъ знакомыхъ, а тамъ, завязавши, такимъ образомъ, тайныя сношенія съ волей, — уносился я мысленно, — кто его знаетъ? можетъ быть, что-нибудь и выгоритъ»…

Мой разговоръ съ этимъ надзирателемъ произошелъ утромъ, и цѣлый день я былъ въ возбужденномъ состояніи. Заглядывая ко мнѣ, время отъ времени, черезъ окошечко, продѣланное въ дверяхъ, этотъ надзиратель подмигивалъ и ухмылялся мнѣ, на что я ему отвѣчалъ тѣмъ же. Но передъ вечеромъ онъ вновь зашелъ ко мнѣ въ камеру и, отдавая германскія марки, сказалъ:

— Берите ихъ назадъ, боюсь, какъ бы не попасться. У насъ тутъ на дняхъ случай былъ: у надзирателя, при выходѣ изъ этого дома, нашли двое часовъ. «Откуда это у тебя?» — стали его допытывать. Ну, его и уволили. А жалованье, знаете, тутъ хорошее — 25 руб. въ мѣсяцъ. Не легко найти другую такую службу Нѣтъ, боюсь, берите ихъ назадъ, у меня семья.

Я не настаивалъ, зная, что изъ такихъ нерѣшительныхъ приставниковъ не можетъ выйти «голубя». Но, не предвидя возможности и въ будущемъ размѣнять германскія марки тайнымъ образомъ, я велѣлъ этому же надзирателю передать ихъ открыто помощнику управляющаго съ тѣмъ, чтобы, размѣнявъ, тотъ присоединилъ ихъ къ уже имѣвшимся въ конторѣ моимъ деньгамъ.

— Скажите, что вы ихъ нашли при осмотрѣ моихъ вещей, сказалъ я ему.

— Нѣтъ, такъ не годится: спроситъ, почему столько дней не отдавалъ ихъ? Лучше правду скажу, что вы сами мнѣ только теперь ихъ передали.

Такимъ образомъ, мои планы, которыми я далеко заносился впередъ, рухнули въ тотъ же вечеръ. Германскія же деньги были обмѣнены и присоединены къ моимъ.