16 лѣтъ въ Сибири

Вообще, почти не было ни одного ремесла, взявшись за которое кто-нибудь изъ заключенныхъ не добился бы въ немъ наилучшихъ результатовъ, лишь при помощи однихъ руководствъ. Въ этомъ отношеніи помогали настойчивость и терпѣніе, особенно въ сильной степени развивающіяся въ тюрьмѣ, а также и нѣкоторая теоретическая подготовка, пріобрѣтавшаяся совмѣстнымъ сидѣніемъ лицъ различныхъ степеней развитія. Многіе изъ заключенныхъ, въ томъ числѣ и рабочіе, сами пополняли свои ограниченныя познанія путемъ чтенія и изученія разныхъ предметовъ и языковъ. Въ этомъ отношеніи менѣе подготовленнымъ не отказывали въ помощи болѣе интеллигентные ихъ товарищи. Такъ, Яцевичъ и Златопольскій приходили въ «Синедріонъ» преподавать нѣкоторымъ математическія науки, Ѳомичевъ обучалъ русскому языку и исторіи, Александръ Калюжный — астрономіи; поэтому нашу камеру называли также «академіей». Одинъ рабочій — обрусѣвшій финляндецъ Карлъ Иванайнъ, былъ недурнымъ знатокомъ произведеній изящной литературы и страстнымъ поклонникомъ Льва Толстого; онъ не могъ равнодушно слышать малѣйшаго неодобрительнаго отзыва относительно любимаго имъ писателя, какъ разъ въ описываемое время выступившаго съ проповѣдью «непротивленія злу насиліемъ». Иванайнъ былъ очень способный и находчивый человѣкъ, но меланхолическаго нрава. Будучи, вскорѣ послѣ нашего знакомства, выпущенъ въ вольную команду, онъ не ожилъ, не воспрялъ духомъ, а, наоборотъ, захандрилъ и вскорѣ кончилъ тамъ самоубійствомъ.

Наиболѣе интереснымъ изъ рабочихъ въ «Синедріонѣ» былъ Г. Б-въ, или какъ его называли въ тюрьмѣ уменьшительнымъ его именемъ «Галась». Малороссъ по происхожденію и столяръ по ремеслу, Галась былъ добрымъ товарищемъ, довольно уживчиваго, покладистаго характера. Онъ страшно томился безсодержательностью тюремной жизни; поэтому большую часть времени проводилъ въ разговорахъ и спорахъ. Знанія его были крайне ограничены — онъ принадлежалъ къ числу «студентовъ» нашей «академіи», что не мѣшало ему, однако, вступать въ дебаты на самыя отвлеченныя и философскія темы. Но наиболѣе любимымъ предметомъ споровъ для него было преимущество Россіи во всѣхъ отношеніяхъ передъ Западной Европой. «Що ваша заграныця, якъ перестанемъ доставлять ей хлібъ, она вся околіе съ голоду», — доказывалъ онъ, чуть, бывало, зайдетъ о чемъ-нибудь подобномъ споръ. Восхищаясь предпріимчивостью, геройствомъ и воинственными способностями русскаго народа, онъ съ восторгомъ восклицалъ: «Смотрите, наши взяли Туркестанскій край! Тамъ, гдѣ только верблюдъ шагалъ, теперь русскіе господствуютъ».

Его сопроцессникъ, рѣзчикъ по дереву, Моисей Поповъ, былъ приговоренъ къ смертной казни, которая, вслѣдствіе поданнаго имъ прошенія, была замѣнена ему безсрочной каторгой. Товарищи его утверждали, что онъ до суда велъ себя не безупречно. У насъ онъ склонялся къ монархистамъ, но не ярымъ. Не особенно добрый отъ природы человѣкъ, нѣсколько озлобленный и вспыльчивый, Поповъ рѣшительно ни съ кѣмъ не былъ близокъ и симпатіей у насъ не пользовался. Отъ природы не глупый, но не одаренный особенными способностями, онъ въ тюрьмѣ всегда довольно усердно занимался разнообразимни науками и любилъ вести бесѣды на философскія темы. Ниже мнѣ придется еще упомянуть о немъ.

Заводскій рабочій Б-ко былъ крайне нервенъ, раздражителенъ и вспыльчивъ. Не глупый отъ природы, онъ также пріобрѣлъ въ тюрьмѣ нѣкоторыя свѣдѣнія, но не путемъ занятій, а благодаря бесѣдамъ. Почти все время онъ проводилъ въ разговорахъ и въ расхаживаніи по камерамъ, по двору и кухнѣ; онъ всегда однимъ изъ первыхъ узнавалъ всѣ новости, какъ тюремныя, такъ и изъ внѣшняго міра. При этомъ онъ очень любилъ слѣдить за тѣмъ, что происходитъ за оградой, для чего часто подолгу простаивалъ около паль, сквозь щели которыхъ можно было видѣть, что дѣлается извнѣ. Непостоянный въ настроеніяхъ Б-ко быстро переходилъ отъ веселаго къ крайне мрачному, подозрительному, и въ послѣднемъ случаѣ способенъ былъ на рѣзкую выходку.

Столяръ Мечиславъ Маньковскій былъ совсѣмъ въ иномъ родѣ. Австріакъ по происхожденію, «Мечикъ», какъ мы всѣ называли его, въ началѣ 80-хъ годовъ пріѣхалъ въ Варшаву, гдѣ вскорѣ былъ арестованъ и по процессу «Пролетаріата» осужденъ на каторгу. У насъ Мечикъ быстро пріобрѣлъ всеобщую симпатію. Молодой, прекрасно сложенный, Мечикъ обладалъ наилучшими душевными качествами; онъ былъ въ высшей степени отзывчивъ, добръ, справедливъ. Отличаясь большой любознательностью и трудолюбіемъ, Мечикъ очень усердно занимался. По убѣжденіямъ онъ примыкалъ къ террористамъ.