1917, или Дни отчаяния

– Только что, – говорит Краснов, – я имел разговор с Главковерхом. Он не позволил мне выдвинуться на помощь Временному правительству. Без письменного распоряжения, но не позволил.

Войтинский кивает.

– Я не знаю, поставил ли вас в известность Владимир Андреевич, но по нашей информации, а она весьма достоверна, Зимний взят вчера ночью, Временное правительство арестовано вместе с частью штаба округа. Так что Главковерх прав. Помощь правительству несколько запоздала. То, что предлагаете вы, генерал, это, скорее, поход на Петроград, занятый большевиками…

– Этим сбродом? – резко произносит Краснов. – Да мы их в порошок сотрем!

– Возможно, – осторожно соглашается комиссар. – Я бы на вашем месте, Петр Николаевич, не стал бы пренебрежительно относиться к противнику. У них сформировано вполне боеспособное ядро, дисциплинированное и мобильное, а, как вы изволили выразиться, сбродом они пользуются для решения других задач. Верите, что я знаком с их тактикой и стратегией? С тех пор как к Ленину присоединился Троцкий, большевики стали реальной силой. Я полагаю, что вы, генерал, справитесь с ситуацией в Петрограде, но шапкозакидательство здесь не поможет.

– Согласен, Владимир Савельевич, – лаконично отвечает Краснов.

– Надеюсь, вы умеете хранить тайну, товарищи, – продолжает Войтинский, чуть подумав. – Дело в том, что Александр Федорович Керенский сейчас здесь, во Пскове, на квартире Барановского. Думаю, что он будет рад встрече с вами…

26 октября 1917 года. Псков. Дом генерала Барановского

– Проходите, товарищи…

Барановский в кителе, хоть и с расстегнутым воротничком. Видать, ждал гостей.

– Час ранний, но мы не спим, не до сна… Могу предложить завтрак – бутерброды, чай…

Дверь в гостиную на втором этаже распахнута, навстречу им идет Керенский.

Выглядит премьер-министр неприглядно – опухший, красноглазый, мятый от множества бессонных ночей. Бритое лицо, френч, галифе, ботинки с гетрами – он похож не на беглого премьера, а на собравшегося на верховую прогулку пьяницу.

– Генерал! – говорит он с надрывом. – Генерал, где ваш корпус? Он уже идет? Он здесь, уже близко? Я надеялся встретить его под Лугой!

Утро 27 октября 1917 года. Остров. Расположение корпуса генерала Краснова, штаб

У штаба – экзальтированные дамы с цветами, но их немного. Вокруг них толпа солдат и матросов. Судя по разговорам, Морской артиллерийский дивизион настроен враждебно.

– Вы слыхали, Керенский здесь!

– Собирает войска на Петроград, против Ленина…

– А Ленин-то – немецкий шпион!

– Рот закрой, курица! Керенский твой немецкий шпион! Ленина она трогает! Ленин за мир! За народ!

– Пришла сюда, сука, с веником…

– Да как вы смеете!

– Смею я, смею! Мы теперь все смеем… Отойди от греха подальше! А то щас ёбну!

– И чего эта проблядь к нам приехала? Думает, что мы за него умирать пойдем? Против таких же, как мы?

– Александр Федорович здесь! Мне сказали, он речь говорить будет!

– Нашли чему радоваться! Речи надо было раньше говорить! Теперь, когда большевики в Петрограде…

– Это мы ему «наши»? Умоется! Наши теперь в Смольном сидят и Зимний взяли. Вчера приезжал человек оттуда, ночью был у нас… Рассказывают, все правительство в тюрьме, расстреляют их за измену. Ленин и Троцкий теперь вместо царя и за временное правительство…

– А Керенский?

– Говно лошадиное твой Керенский, никто он теперь! Тьфу!

– Да я чё? Я ничё… Чё мне?

На крыльце штаба появляется Керенский.

За ним маячат Краснов, Барановский, Попов, несколько казацких сотников и другие штабные.

– Товарищи! – кричит Керенский хрипло, стараясь накрыть гомон толпы. – В этот страшный для Отчизны час я обращаюсь к вам, братья и сестры, к вам, солдаты и матросы великой армии российской! К вам, сохранившим честь, не изменившим долгу и присяге, не ставшим на сторону внутреннего врага, протянувшего руки к сердцу державы!

В толпе слышен негромкий свист, смешки.

Краснов с недоумением смотрит на Барановского.

Тот пожимает плечами.

– Братья и сестры! – продолжает Керенский. – Сейчас вся Россия смотрит на вас! В Петрограде, в славной нашей столице, большевики и разагитированные ими части совершили злодеяние – арестовали и заключили в Петропавловскую крепость законное правительство. Они обезглавили страну и поставили армию в страшное положение! Их задача – открыть немцам путь из Ревеля в город Петра, заставить Россию предать своих союзников, обесчестить славное имя русского солдата и матроса, втоптать в грязь все, что было свято для нас!

В толпе слышны выкрики:

– Правильно их арестовали!

– Долой Временное правительство!

– Долой войну!

– Правильно! Правильно!

– Да пасть свою закрой, дай послушать!

– Сам закрой! Что эту падлу слушать! Схватить, блядь, и предоставить Ленину – вот и все!

– А казаки?

– Да хуй, что они сделают! Казаки! Казаки нам до сраки!

Раздался хохот.

Керенский бледнеет.

Барановский говорит на ухо Краснову.

– Обычно он действует на толпу, как факир на змей. Первый раз вижу, что его не слушают.