1917, или Дни отчаяния

– В Петрограде сейчас гибнут мальчишки, – говорит он, едва сдерживая крик. – Гибнут из-за того, что ты все бездарно просрал, Саша. Несчастья не преследуют тебя, Керенский, ты сам – несчастье. Говорил я Краснову, что тебя надо арестовать. Что ты вышел в тираж. Что ты давно уже не герой революции, а ее позор. Перевернутая страница. Но он меня не послушал. Каждый, кто сегодня умрет там от пуль большевиков – на твоей совести. Ты мог выкорчевать эту заразу с корнем, но испугался, что Корнилов превзойдет тебя… Тьфу! Я проклинаю тот день, когда поверил твоим лживым словам!

Керенский стоит, прижавшись к стене. Он бледен, лоб покрыт испариной. Глаза безумные, больные. В коридоре полно штабных офицеров, которые слышат все сказанное. На их лицах нет ни капли сочувствия.

– Борис…

– Не попадайся мне на глаза, Саша. Я понимаю тех, кто хотел тебя убить…

Савинков уходит прочь.

Керенский идет по коридору, как сквозь строй.

Офицеры красновского штаба отворачиваются от него.

29 октября 1917 года. Петроград. Владимирское училище

Трехдюймовую пушку устанавливают во дворе дома, за дровяными сараями. Суетится расчет, орудие наводят, заряжают…

Выстрел.

Внутренние помещения второго этажа.

Снаряд проламывает стену. Летят осколки камней, столбом дым и пыль от разбитой штукатурки. Испуганные крики.

Куропаткин бежит по коридору.

Навстречу ему прапорщик – молодой парень, весь засыпанный мелом.

– Убитые есть? – говорит полковник.

Прапорщик машет головой, показывает на уши.

– Убитые есть? – орет Куропаткин.

– Нет! – орет прапорщик. – Меня контузило, и Сидорова с Бабочкиным кирпичной крошкой посекло. Живы все.

Куропаткин вбегает в комнату, разбитую снарядом. Осторожно выглядывает в пролом.

– У них орудие во дворе. Вот там… В четвертом доме. – подсказывает полковнику юнкер с исцарапанным лицом.

– Вижу.

Куропаткин быстро выходит в коридор.

Снаружи снова грохочет пушка.

Чуть дальше по коридору взрывом выбивает дверь, летит битый кирпич и пыль.

– Юнкера, мне нужен десяток метких стрелков, – командует полковник. – Две пятерки с самыми лучшими результатами… Быстро. Занять позиции во втором и восьмом кабинете. Кто-нибудь, дайте мне карабин… Спокойно, мальчики…Чтоб как на стрельбище!

Он занимает позицию. Рядом с ним Смоляков заряжает винтовку и кладет ствол на подоконник, приникая к трубке прицела.

Двор дома № 4 по Малой Разночинной

Расчет заряжает орудие.

Наводчик наклоняется к трубке. Пуля попадает ему в голову.

Заряжающий со снарядом в руках поворачивается к орудию и падает на спину с простреленной грудью. Пули свистят по двору, попадают в пушку, рикошетируют. Расчет разбегается. Последним отходит командир орудия. Он, пригибаясь, пытается скрыться за дровяными сараями.

Владимирское училище

Внутренние помещения.

Куропаткин глядит за бегущим через прицел карабина, ведет стволом. Выстрел. Командир расчета падает мертвым.

– Ну что, господа большевики? – говорит полковник, передергивая затвор. – Помолясь, начнем?

Позиция войск ВРК

К комиссару с красной повязкой подбегает боец.

– Товарищ комиссар, орудийный расчет расстреляли, суки…

– Поменяйте позицию…

– Так стреляют они. Я уже с десяток бойцов положил! Не могу забрать пушку, не подпускают.

– Нам нужно орудие, – говорит комиссар. – Мне все равно, как ты это сделаешь.

Дом двора № 4 по ул. Малой Разночинной

Во дворе минимум два десятка трупов и несколько раненых.

Пушку на руках выталкивают из двора, оставив раскрытый ящик со снарядами.

Юнкера бьют метко – красногвардейцы оставляют во дворе еще нескольких убитых. Но пушку…

…катят по улице и располагают на углу переулка Геслеровского и Большой Гребецкой, прямо рядом с булочной Хлюстова. Теперь орудие смотрит на боковой фасад училища, против него всего шесть окон, по которым большевики открывают ураганный огонь из винтовок и пулемета, не давая юнкерам прицелиться. Стрелять же со стороны главного фасада невозможно. Высунуться из окна равносильно смерти.

29 октября 1917 года. Владимирское училище. Внутренние помещения

– Отойдите от боковых окон, – приказывает Куропаткин. Он снова в коридоре, весь обсыпанный пылью, с карабинов в руках. – Сейчас…

Снаряд проламывает стену. Вспышка. Грохот. Летят осколки кирпича. Над забаррикадированным оконным проемом дыра от трехдюймовки.

Полковник встает с пола, отряхиваясь от кирпичной крошки.

– Убитые? – кричит он.

Дым рассеивается.

– Трое, – отвечает ему прапорщик. Он сидит под проломом, держась за раненое плечо. Рядом с ним на осколках битого камня мертвые юнкера.

Еще один снаряд пробивает стену рядом с первым.

Артиллерийская позиция большевиков

– Заряжай!

– Целься!

– Пли!

Пушка подпрыгивает, плюет пламенем.

Снаряд попадает в стену училища, рядом с окном на первом этаже.

Владимирское училище. Внутренние помещения

Куропаткин рядом с телефоном.