1996, По рукоять в опасности

От этих слов у меня перехватило дыхание. Как они могли? Эти двое благонамеренных мужчин сказали где-то что-то кому-то, из-за чего меня избили и сбросили со скалы. Меня - племянника одного и пасынка другого из них… Я весь превратился в неодолимую боль в этой благопристойной, мирной комнате и вынужден был признать, что при всей их житейской опытности они не имели реального представления об истинных глубинах алчности и жестокости существ, известных под названием homo sapiens.

- Айвэн, - сказал я, - положите что бы то ни было в подвал банка и пошлите соответствующую письменную инструкцию своему адвокату.

Он покачал головой.

Только не давай мне ничего прятать, думал я, ради Бога, не давай. Оставь меня в покое. Я не привык ничего прятать.

- Допустим, это лошадь, - сказал Айвэн. Мне оставалось лишь вытаращить на него глаза.

- Лошадь ты в подвале банка не спрячешь, - продолжал он.

- Какую лошадь?

Он не сказал какую. Он спросил:

- Где бы ты спрятал лошадь?

- Скаковую?

- Разумеется.

- Ну… - в скаковой конюшне.

- А не в каком-нибудь незаметном сарайчике где-нибудь у черта на куличках?

- Конечно, нет. Лошадей надо кормить. Регулярные посещения такого сарайчика послужат сигналом, что там спрятано что-то важное.

- Неужели ты веришь, что можно спрятать что-то на виду у всех и так спрятать, что никто не поймет, что именно спрятано?

- Вся закавыка в том, - сказал я, - что в конце концов кто-то поймет, что он видит перед собой. Кто-то распознает редкую печать на конверте. Кто-то распознает настоящие жемчужины, когда высохнут ягоды омелы.

- Но ты, однако, держал бы скаковую лошадь среди других?

- И часто перемещал бы ее с одного места на другое, - сказал я.

- А препятствия, которые ты при этом встретил бы?

- Препятствие заключается в том, что лошадь не может участвовать в скачках без обнаружения ее местонахождения. Разве что вы окажетесь таким плутом, который всех обманет, а это не похоже на вас, Айвэн. - И на том спасибо, Александр. - В его голосе слышалась суховатая ирония.

- А если эта лошадь не будет участвовать в скачках, - продолжал я, - она утратит свою ценность и в конце концов ее незачем будет прятать и скрывать.

Айвэн вздохнул.

- А еще какие препятствия? - спросил он.

- Лошади так же узнаваемы, как и люди. У них у каждой свое лицо.

- И ноги…

После небольшой паузы я сказал:

- Вы хотите, чтобы я спрятал лошадь? И подумал: «На кой черт я сказал это?»

- А ты мог бы?

- Если у вас есть для этого серьезные основания.

- За деньги?

- На покрытие расходов.

- Ради чего?

- Вы хотите знать, ради чего бы я сделал это? - спросил я.

Он кивнул.

- Ради интереса, - почти уныло произнес я, хотя на самом деле пошел бы на это, чтобы облегчить его депрессию, вызванную не столько болезнью, сколько какими-то другими обстоятельствами. Я сделал бы это ради того, чтобы успокоить мать.

- А что, если бы я попросил тебя найти лошадь? - сказал Айвэн.

Темнит он, играет в какие-то игры, подумал я.

- Думаю, я постарался бы сделать это, - сказал я.

На столе у самого локтя Айвэна зазвонил телефон, но Айвэн лишь апатично взглянул на него и даже пальцем не шевельнул, чтобы поднять трубку. Он дождался, пока звонки прекратятся, не скрыл своей досады, когда на пороге появилась моя мать и сказала ему, что звонят с пивоваренного завода.

- Я нездоров и просил их не беспокоить меня.

- Это Тобиас Толлрайт, дорогой. Он сказал, что у него важное сообщение для тебя.

- Нет. Нет.

- Прошу тебя, Айвэн. Он, кажется, чем-то очень взволнован.

- Я не желаю говорить с ним, - устало сказал Айвэн. - Пусть Александр возьмет трубку.

И мне, и матери такое предложение показалось бессмысленным, но если уж Айвэну что-нибудь взбрело в голову, его трудно сдвинуть с места. В конце концов я взял трубку и объяснил Толлрайту, с кем он говорит.

- Но мне необходимо говорить лично с сэром Айвэном, - произнес мне в ответ настойчивый голос. - Вы просто не поймете, в чем дело.

- Конечно, - согласился я, - но если вы объясните мне все как следует, я передам ему наш разговор, чтобы он вам ответил.

- Это нелепо.

- Да, но… но все-таки говорите.

- Вы знаете, кто я? - спросил меня голос в трубке.

- Нет. Но это меня не пугает.

- Я Тобиас Толлрайт, из аудиторской фирмы. Мы проверяем счета пивоваренного завода «Кинг Альфред».

- В добрый час, - сказал я.

- Мы установили некоторые несоответствия… Сэр Айвэн - председатель правления и шеф дирекции, а также крупнейший акционер… Было бы неэтично с моей стороны говорить с вами, а не с ним лично. - М-м-м… - сказал я. - Понимаю. Может, вам лучше написать ему.

- Видите ли, это дело неотложное. Напомните ему, что незаконно для общества с ограниченной ответственностью торговать, когда оно несостоятельно, и я боюсь… Я в самом деле боюсь, что могут быть приняты немедленные меры, и тут необходимы полномочия, которыми обладает только сэр Айвэн.

- Хорошо, мистер Толлрайт, подождите, пока я объясню ему это.

- В чем дело? - с беспокойством спросила мать. Айвэн ни о чем не спрашивал, но выглядел вконец измученным.

Он все знал.

- Речь идет о документах, подписать которые можете только вы, - сказал я ему.

Айвэн замотал головой.