1996, По рукоять в опасности

- Вы пойдете туда со мной? Он покачал головой:

- Это ваша обязанность, не моя. Могу лишь еще раз пожелать вам удачи.

- У меня к вам еще один вопрос… - сказал я.

- Да.

- Как удобней добраться отсюда до Ламборна, если не на машине?

- На такси.

- Это дорого.

- Ах, - всполошился он, - я и не подумал. Автобусом до Ньюбери, а оттуда автобусом до самого Ламборна. - Он запросил расписание движения автобусов из приемной. - Автобус из Ньюбери до Ламборна отправляется в пять сорок пять.

- Спасибо.

- Вам бы не помешало обратиться в амбулаторное отделение Королевского Беркширского госпиталя, - напоследок, уже прощаясь со мной, сказал Тобиас.

* * *

Ни в какой госпиталь я не пошел, а вместо этого поспешил на автобус до Ньюбери. Приехав туда, я еще успел купить себе джинсы на деньги, полученные от матери, и переоделся в туалете на автобусной станции. Благодаря этому я прибыл в Ламборн в несколько более приличном виде. Впрочем, в Ламборн я предпочел бы вообще не приезжать, независимо от своего внешнего вида.

Подготовкой лошадей отчима, а также лошадей моего дяди Роберта занималась в Ламборне молодая женщина по имени Эмили-Джейн Кокс.

Увидев меня, она спросила:

- Какого черта тебе здесь надо?

- Ищу приюта.

- Ненавижу тебя.

В действительности она не испытывала ко мне ненависти. Ее ненависть была, во всяком случае, не сильнее, чем мои чувства к ней, которые можно было бы в худшем случае назвать вожделением, а в лучшем - преклонением рыцаря Круглого стола перед своей дамой. Ладно бы еще ненависть или любовь - мы вплотную подошли к той черте, за которой начинается равнодушие и безразличие друг к другу.

Я шел сюда от автобусной станции, буквально волоча ноги. Когда я появился, Эмили как раз заканчивала вечерний обход коней, проверяя состояние каждой из пятидесяти лошадей, вверенных ее попечению.

Завистники злословили, что она унаследовала свои конюшни и процветающий бизнес от знаменитого отца, но собственное умение Эмили позволило ей успешно продолжить дело, и тренинг лошадей, становившихся победителями скачек, охотнее всего доверяли именно Эмили-Джейн Кокс.

Эмили любила жизнь, любила лошадей и конный спорт, была уважаема знатоками дела и преуспевала. А когда-то она любила еще и Александра Кинлоха, но не захотела пожертвовать карьерой ради уединенной жизни на голой, холодной горе.

- Если ты любишь меня, - говорила она Александру Кинлоху, - живи в Ламборне.

И я прожил с ней в Ламборне почти шесть месяцев и за все это время не написал ни одной хорошей картины.

- Ничего, - утешала она меня поначалу, - женись на мне, и все будет хорошо.

Я женился на ней и через некоторое время ушел от нее. Эмили никогда не называлась моим именем, а стала просто миссис Кокс.

И вот теперь я снова здесь, и Эмили снова спрашивает меня:

- Нет, все-таки - что ты делаешь здесь?

- У Айвэна был сердечный приступ. Эмили нахмурилась:

- Да, я читала об этом в газетах. Но он уже поправился, разве не так? Я звонила туда, и твоя мать сказала мне, что оснований для беспокойства больше нет.

- Он все еще нездоров и просил меня присмотреть за его лошадьми.

- Тебя? Присмотреть за ними? - удивилась Эмили. - Ты же в этом ничего не смыслишь.

- Он только сказал…

Она пожала плечами и перебила меня:

- Ну, тогда все в порядке, и ты можешь быть спокоен.

Отвернувшись от меня, она пошла к двери, возле которой кто-то из конюхов поставил ведро воды. У Эмили были темные волосы, подстриженные так, что охватывали ее голову, как шапка. Женщины с такой фигурой, как у Эмили, лучше смотрятся в брюках. Мы с ней родились в одном городе и чуть ли не в один и тот же день. И в двадцать три года без колебаний вступили в брак. Она всегда оживленно, с энтузиазмом говорила, что с годами усиливается чувство ответственности и стремление к успеху. Я, влюбленный, восхищался ее неиссякаемой энергией, но эта энергия поглощала и подавляла мою собственную. Даже если бы я до сих пор любил Эмили, то все равно не смог бы смириться с присущей ей привычкой командовать. Мы ссорились бы, если бы я остался с ней, и враждовали бы, если бы я когда-либо попытался вернуться. Для нас лучше всего было сохранять нейтралитет и не соперничать. С тех пор, как я ушел от нее, мы встречались всего четыре раза, но не в Ламборне. И никогда не оставались наедине друг с другом.

Айвэн держал в конюшне у Эмили трех лошадей. Эмили показала мне двух ничем не примечательных гнедых и одну - светлую, яркую гнедую. Это и был Гольден-Мальт. Его броская «внешность» немного встревожила меня. Белые носки на передних ногах и яркое белое пятно под ноздрями - большой плюс для рекламы пива. Но не так-то просто упрятать такую лошадку, чтобы никто ее не нашел.

- Он заявлен на «Золотой кубок короля Альфреда», - с гордостью сказала Эмили, похлопав Гольден-Мальта по лоснящейся шее. - Айвэн хочет выиграть скачки, которые сам же и спонсирует.

- А выиграет?

- Выиграет? - Эмили скривила губы. - Это не просто скачки. Гольден-Мальт будет участвовать в них ради того, чтобы его ценность стала еще выше. Он не может опозорить самого себя. Ставки выше этой - нет.