1996, По рукоять в опасности

- Нет, что вы покажетесь мне великолепным мастером своего дела. Гением, если говорить откровенно.

Он без ложной скромности расцвел в улыбке:

- Мне Тоб говорил, что у вас изворотливый ум и что не надо придавать слишком большого значения вашим манерам и лучше держаться с вами просто.

- Я убью его.

- И еще Тоб сказал, что вы выросли в замке.

- Это было малоинтересно.

- Да, еще бы. Я-то вырос в приюте для сирот. Там очень интересно.

Мы с полуслова понимали друг друга. Я нарисовал «Золотой кубок короля Альфреда», а Крис Юнг позвонил тому, кто дал ему сведения о ювелирах, и подробно описал чашу:

- А вокруг выгравированы линии, они похожи на узор, но на самом деле это строчки каких-то там стихов на языке англосаксов. Да, да, говорю, именно англо-черт-бы-их-побрал-саксов. Разузнай, что сможешь. - Он положил трубку. - Те очки, что вы дали мне, можно купить на каждом углу.

Я кивнул.

- Я использовал бы их для маскировки, если бы мог смотреть сквозь них.

- Я полагаю, именно поэтому грабитель и снял их.

- Теперь о другом деле, - сказал Крис Юнг. - Залы для тренировки боксеров. Ваш приятель Сэртис никогда и близко к ним не подходит. Он годится для этого дела, как прохудившийся воздушный шар. Я был у него на хвосте до последней возможности, но в тех местах, где бывает Сэртис, ни в одном спортивном зале для боксеров о нем никто слыхом не слыхивал.

- Вы достаточно тщательно выяснили это?

- Конечно.

- А что, если он посещает такой зал под каким-нибудь вымышленным именем?

Крис Юнг вздохнул.

- Говорю вам, он не из тех, кто ходит туда. Не тот тип. Он не оставит мне другого выбора - погодите с вашими возражениями! - кроме как расклеить ваши рисунки с портретами этих четверых грабителей и ждать непредсказуемых последствий

Я во все глаза уставился на Криса Юнга.

- Враждебная реакция, - озабоченным тоном сказал он, - верный признак того, что у вас нервы не в порядке.

- А вы начитались всяких книжек!

- Я был несколько раз бит, и каждый раз это меня кое-чему учило. Вас ведь тоже, верно?

- Пожалуй, да.

- Вот видите! Если вас поколотят еще раз, извлеките из этого должный урок.

- Я вовсе не собираюсь быть еще раз битым.

- Нет? И поэтому, наверное, спрашивали о личной охране?

- Именно поэтому. Он широко улыбнулся:

- У меня есть друг - жокей. У него переломов было штук двадцать. Так вот всякий раз он говорит - все, больше такого не случится.

- Неисправимый, - согласился я.

- Вы были когда-нибудь знакомы с жокеями?

- Как вам сказать? Моя бывшая жена - тренер в Ламборне.

- Эмили Кокс? - спросил он утвердительным тоном.

Я не спешил подтверждать его осведомленность.

- Предпочитаю знать, кому оказываю услуги, - сказал Крис Юнг.

- И заодно проверяете, не вру ли я вам?

- Большинство моих клиентов этим грешат.

И я бы врал ему, если бы захотел. Уж себе-то самому я мог в этом признаться.

На столе у Юнга зазвонил телефон. Юнг поднял трубку и произнес дежурную фразу. «Юнг и Аттли». Чем могу быть вам полезен?

Слушая собеседника, он с полдюжины раз сказал «спасибо», записал что-то в блокнот и вернул трубку на место.

- На вашем кубке, - обратился он ко мне, - выгравированы строчки из какой-то Песни на смерть Беды. Звучит довольно смешно. Кубок сделан в 18б7 году по заказу мистера Хэнворта Хилла из Вонтиджа, Берншир. Скорей всего чтобы произвести впечатление на соседей. Стоит эта штука прилично: золото высокой пробы, инкрустировано изумрудами, сапфирами и рубинами.

- Настоящими? - удивился я. Крис Юнг заглянул в свои записи.

- Геммы кабошон. Неполные. - Он поднял глаза на меня. - Что значит «кабошон?»

- Значит шлифованные, но не ограненные. Закругленные, как галька. Не сверкающие. - Я припомнил внешний вид самоцветов на кубке. - Они не похожи на настоящие. Слишком крупны.

- Вы думаете, что в самом деле видели эту штуку?

- Я думаю, именно из-за нее мне намяли бока.

- А где этот кубок теперь?

- Вы, я надеюсь, примете меры, чтобы кто-нибудь еще не повторил попытки выбить из меня эту информацию? - спросил я, стараясь казаться беспечным.

- О! - Он подмигнул. - А трудно будет заставить вас проболтаться?

- Очень даже легко, - сказал я. Но это, подумал я, будет зависеть от того, кому такая информация понадобится.

- Вы сломались? Удивлен.

- Кубок не мой.

- Понял. Начну поиски в тренировочных залах.

- Будьте осторожны, - сказал я.

- Ясное дело, - синяки обойдутся вам дополнительной платой, - небрежным тоном отозвался он.

Он пожелал узнать, серьезно ли говорил я о личной охране, и мы сошлись на том, что приоритетным направлением должен оставаться поиск грабителей.

Так тому и быть…

* * * * * *

В Лондон я вернулся поездом, не теряя времени спустился в метро, а последнюю часть пути до Кресчент-парка прошел пешком. Меня встретила мать, чем-то очень взволнованная. Казалось, она едва дождалась моего возвращения и, не дав мне опомниться с дороги, сказала, чтобы я немедленно позвонил Эмили.

- А в чем дело? - спросил я.

- Гольден-Мальт пропал.

Проклятье, подумал я, этого еще не хватало!

- Как чувствует себя Айвэн?

- Неплохо. Позвони Эмили, прошу тебя. Я позвонил.