1b353ea713c73c68451a843e6ddfd834

  На столе лежали газеты. Заняться мне было нечем, так что я начала читать заголовки. Маленькое государство только что исчезло с карты мира. Я попыталась представить, что почувствовали жители этой чужой страны, проснувшись утром и узнав, что их жизни, их обычаи, всё, во что они верили безгранично, исчезло за одну ночь, перестало что-либо значить, и теперь они на пороге чего-то нового - может быть, чего-то лучшего, может быть - худшего, но в любом случае - чего-то, абсолютно отличающегося от страны, которую они знали, и это тоже может утонуть в волнах, и тут они отныне будут жить - в абсолютно новых условиях, под водой. Я думала об этом, о себе и о том, чего я хочу... Что за божественную заповедь я получила, что за послание небес? Что означает непрестанное волнение моего сердца? Что значит моя тревога, мое унижение и горе в сравнении с тревогой и горем этих миллионов людей, которые проснулись сегодня утром и узнали, что потеряли самое дорогое, что у них было, то, что составляло главный смысл их жизни - сладкий, тайный, знакомый уклад их Родины? ... Но я рассеянно листала газеты, не в силах сосредоточиться на международных делах. Спрашивала себя, какое право я имею столь чрезмерно переживать о себе, быть столь одержимой тем, что случилось со мной, имею ли я право так заботиться о своей жизни... Миллионы людей живут в бедствиях и страхе, как я могу в это время переживать о том, что мне не принадлежит до последнего атома сердце моего мужа? Что значит тайна моего мужа или мое личное счастье в сравнении с мировыми тайнами, мировыми бедствиями? Что я делаю - играю в детектива в мире, который и так уже достаточно дик, пугающ и таинственен?... Но, знаешь, это были мнимые вопросы, притворство...Чувства одной женщины не равны целому миру. Потом я вспомнила слова старого священника, спросила себя, прав ли он. Может быть, мне действительно не хватало веры и смирения... Может быть, мне действительно присуще некое высокомерие, нечто недостойное христианки, женщины и человека: есть что-то высокомерное в этом безумном проекте, в этой любительской детективной попытке соскрести налет частного мира и раскрыть тайну моего мужа, что-то недостойное в попытке найти эту таинственную особу с ее сиреневой лентой. Наверное...но мои нервы в то время были так напряжены, я не могу четко объяснить свои чувства.

  Я сидела в саду, чай остыл, сияло солнце. Неугомонные птицы уже заливались щебетом. Пришла весна. Я подумала о том, как не любит весну Лазарь: он говорил, что всё это плодородие и испарения плохо влияют на желудочный сок и нарушают баланс разума и чувств... Вот что он сказал. А потом я вспомнила всё, о чем мы говорили всего несколько часов назад, ночью, с фоновой музыкой, возле фонтана в этом богатом, холодном, роскошном доме, в удушающих запахах джунглей теплицы. Вспомнила, и мне показалось, что обо всем этом я где-то прочла.

  Тебе знакомо это чувство: между болью и отчаянием, в разгар самых трагических событий вдруг становишься хладнокровной, равнодушной, почти бодрой? Например, когда человека, которого ты любила больше всего на свете, хоронят, а ты вдруг вспоминаешь, что не закрыла дома дверцу холодильника, и собака, наверное, сейчас ест холодное мясо, которое ты приготовила на поминки?... И пока все стоят возле гроба и поют псалмы, ты начинаешь думать, как всё уладить, очень спокойно шепчешь о холодильнике?... Потому что такова наша жизнь: мы живем меж двух столь безгранично разделенных берегов, в мире таких огромных расстояний. Я сидела на солнце и размышляла словно о чьих-то чужих напастях, довольно холодно и рационально думала обо всем, что произошло. Вспоминала всё, что сказал Лазарь, слово в слово, но сейчас его слова не поразили меня так сильно, как тогда. Вчерашнее напряжение рассеялось. Я вспоминала, как сидела с писателем в теплице, но чувство было такое, словно это была не я. Я думала о сиреневой ленте, как думают о светской сплетне. В конце концов, о событиях и сущности моей жизни тоже могут рассуждать за чаем или ужином вот так: 'Знаете Х?...Да, промышленник и его жена. Они живут на холме в Рожадомбе. У них не всё гладко. Жена узнала, что благоверный полюбил другую. Вообразите, она нашла в его кошельке кусок сиреневой ленты, так всё и раскрылось...Да, они расходятся'. Вот так будут обсуждать то, что произошло со мной, с нами. Как часто я слышала такое о других парах, мимоходом услышанные в компании реплики, меня это никогда не беспокоило...Неужели в один прекрасный день наша жизнь тоже станет темой светских сплетен - мой муж, я и женщина с сиреневой лентой?

  Я закрыла глаза, развалилась на солнце и, как мудрая матрона примитивной деревни, попыталась представить лицо женщины с сиреневой лентой.