1b353ea713c73c68451a843e6ddfd834

  Я улыбнулась ее спокойному, гордому и открытому лицу. Это Юдит, служанка моей свекрови, она работала здесь уже пятнадцать лет. Это была крестьянка из-за Дуная, к моей свекрови она устроилась, еще когда здесь был полон дом слуг. Тогда она была помощницей на кухне, очень молодой, наверное, не старше пятнадцати лет. Когда мой свекор умер, и свекрови пришлось отказаться от большой квартиры, девушка переехала с ней в квартиру в центре города. Теперь Юдит, которая в смысле замужества уже была старой девой лет тридцати или более, получила повышение и стала домоуправительницей.

  Мы стояли в тускло освещенном холле, так что Юдит зажгла свет. Тут меня охватила дрожь. Колени дрожали, кровь отлила от щек, но я держалась прямо. На домоуправительнице в то утро было разноцветное платье из набивной хлопчатобумажной ткани, подрубленный дирндль - дешевая рабочая одежда. На голове - белая косынка. А на бледной мускулистой крестьянской шее служанки висел на сиреневой ленте амулет, дешевый медальон, из тех, что продаются на рынке.

  Я протянула руку, не раздумывая, и одним движением сорвала ленту с ее шеи. Медальон упал на пол и раскрылся. Знаете, что самое странное? Юдит не попыталась его поднять. Она стояла неподвижно, медленно и расслабленно скрестила руки на груди. Наблюдала молча, как я наклонилась, подняла медальон и рассмотрела две фотографии в нем. На обех фотографиях был мой муж. Одно фото было очень старое - его сделали лет шестнадцать назад. Тогда моему мужу было двадцать два года, Юдит - примерно шестнадцать. Другое фото сделали в прошлом году, похоже, он снялся для матери на Рождество.

  Мы долго так стояли, обе - довольно спокойные.

  - Простите меня, - в конце концов сказала Юдит учтиво, почти торжественно. - Мы не должны здесь так стоять. Пожалуйста, идемте.

  Она открыла дверь и провела меня в свою комнату. Я зашла молча. Она встала на пороге, захлопнула дверь, и твердо, довольно решительно два раза повернула ключ в замке.

  

  

  Я никогда прежде не бывала в этой комнате. С какой стати?...Хочешь - верь, хочешь - нет, я никогда прежде не рассматривала внимательно ее лицо и не считала это важным.

  Рассмотрела сейчас.

  Посреди комнаты стоял белый разрисованный столик и два стула. Я ослабла и боялась, что могу потерять равновесие, так что медленно подошла к одному из стульев и села. Юдит осталась стоять у закрытой двери, сложив руки, спокойная и решительная, словно для того, чтобы никого сюда не впустить, чтобы никто нам не помешал.

  Я внимательно осмотрелась. У меня в запасе было много времени. Я знала, что каждый предмет, каждый крошечный лоскуток здесь имеет для меня первостепенное значение, здесь, 'на месте преступления' - эта фраза смутно вертелась в голове, этой фразой Лазар обозначил комнату, в которой я сейчас сидела. На эту фразу я каждый день натыкалась в газетах, в сообщениях об аресте преступников, о том, как полиция прибыла на место преступления и тщательно его изучила.... Я изучала комнату точно так же. Что-то произошло здесь или в каком-то похожем месте, много лет назад, это событие теряется в тумане времени...и вот вдруг я - судья, свидетельница и, возможно, жертва. Юдит молчала. Она не мешала мне, понимая, как важно для меня всё, что связано с этой комнатой.

  Но здесь не оказалось ничего неожиданного. Мебель не то чтобы бедная, но и не комфортная. Такие комнаты можно увидеть в монастырях - гостевые комнаты для обеспеченных мирских посетителей: медная кровать, белая мебель, белые занавески, полосатый сермяжный коврик, над кроватью - икона Девы Марии и четки-розарий, вазочка с цветами на прикроватном столике, крайне скромные, но тщательно подобранные маленькие безделушки на стеклянной полке над умывальником. Знаете, о чем это всё мне говорило? Это говорило мне о побеге из жизни. Здесь царила атмосфера сознательного добровольного побега. Она была почти осязаема...И когда я вдохнула этот воздух, я больше не могла злиться, меня охватила печаль и глубокий, бездонный страх.

  Конечно, за эти долгие минуты я испытала все виды эмоций и чувств. Я всё заметила и почувствовала, что лежит в основе каждого отдельного предмета, бьется под ним, словно море. Это была чья-то судьба, это была жизнь. Вдруг я испугалась. Услышала печальный хриплый голос Лазаря, который ясно и четко предсказал, что я удивлюсь, когда узнаю, что правда намного проще и банальнее, чем я себе представляла. Действительно, всё очень банально. И да - пугающе.

  Погоди, я хочу посмотреть на всё это в правильном ракурсе.