2

совсем печально. Вдруг почувствовала посторонний для этих мест запах. Абсолютно посторонний.

Пахло живым — потом, горячей кровью, текущей под кожей. Такой знакомый запах, не спутаешь

ни с чем. Янина, обрадовавшись, поспешила следом за запахом, который, словно схватив ее за

ноздри, вел вперед. Оказалась в пещере, с маху едва не завязнув в мягком прохладном песке. В

полумраке пещеры маслянисто отблескивало озеро. Возле воды запах изменился. Ну да, Вальд

выкупался. Янина не знала никого с такой маниакальной любовью к воде. Если был на пути

водоем, значит, астроном обязательно будет в нем купаться. К запаху чистого тела примешивался

какой-то металлический привкус — медный, что ли. Ведьма устроила себе передышку, и то сказать,

ноги ныли после довольно долгого пути по мелким камням. Горло саднило от пыли, что витала

здесь повсюду, иногда такого тонкого помола, что была едва заметна, оседая невидимой пленкой на

волосы, кожу, одежду. Выкупалась, решив, раз уж астроному было безопасно, значит и ей бояться

нечего. А потом, найдя более-менее укромное и удобное местечко, улеглась, спрятав книгу под

себя, и крепко уснула. Просто закрыла глаза и все, пришел сон.

И привиделось ей, как Хрон вернулся из последнего из захваченных миров, изрядно

проголодавшись. Ну вы понимаете: пустой желудок, пустые яйца. В голове громоздилось громадьё

планов касательного нового владения, да и все остальные порабощенные миры надо как-то

встряхнуть — а то скукотища там наступает. Глядишь, спешенным вновь найдется работка. И там

уж они не должны ошибиться. Иначе они будут скучать по пыльному залу…

Темнобородый мягко спланировал неподалеку от пыльного зала. Пинком отправил свое злобное

громадное дитятко — облачного дракона, который оправдав надежды папеньки, вырос злобным и

беспощадным. Помощь Клауда в завоевании этого мирка была неоценимой, но сейчас-то он

совершенно не нужен. Дракон заспешил в темноту, не оглядываясь. Несмотря на значительные

различия в размерах между Хроном и его детьми, все драконы хронилищ боялись своего отца-

повелителя. Не понаслышке зная, как темнобородый скор на расправу, и как причудливо может

быть как наказание, так и поощрение. И, когда в драконах не было нужды, они старались особо не

мелькать.

Хрон стремительно вошел в пыльный зал. И замер. Все спешенные были привязаны к

столам, а малыш Аль развлекался вовсю. Он даже не услышал, как вошел темнобородый. В зале

гремела какая-то неслыханная ранее музыка, больше похожая на грохот и лязг падающего металла,

иногда различались, впрочем, слова. Что-то о вечности, смерти, крови, о железном воине и

бренности бытия. Музыку периодически заглушали вопли спешенных драконов. Аль обожал ножи

и, оставшись без присмотра, устроил себе настоящий праздник крови, которой залил всю видимую

часть пыльного зала.

217

21

- Аль, деточка, а где Селена? - голос темнобородого легко перекрыл грохот музыки.

Мальчик повернул лицо, такое прекрасное, перемазанное чужой кровью, приподнялся на носочки,

стараясь дотянуться до глазного яблока того, кто ранее был Маршаллом Мира. В те времена, когда

звался еще Скареном де Балиа, позднее став красным драконом, красным, как кровь, что стекала

сейчас с его израненного безухого лица. Мальчик улыбнулся — жутковато выглядела бы эта

улыбка, больше похожая на оскал, для любого, но не для Хрона. Темнобородый поневоле

залюбовался своим творением. Аль был больше его сыном, чем любой из порожденных драконов.

Хрон ухмыльнулся: «Вот что значит истинная кровь повелителей и правильное воспитание. Надо

было не спешить с этим их «великим» проклятьем. Надо было еще чуток подождать, Аль подрастет

еще немного и вот тогда… Эх, какой был бы правитель на Зории!». Хрон повторил вопрос. Аль

приложил еще небольшое усилие, и глаз, едва державшийся в орбите, с влажным чмоканьем

покинул свое законное место. Улыбка Аля стала еще шире, мальчик был совершенно счастлив.

Хрон еще раз терпеливо повторил:

- Аль, где Селена?

- А она пропала. Сначала мы кушали, потом подполз толстый, клянчил всё, а она его чем-то

угостила. Он откусил, а потом вернул ей.

- И она взяла?

Аль кивнул, потеряв к разговору всяческий интерес. Пока подвернулась возможность, мальчик

хотел в полной мере насладиться тем, в чем ему по какой-то непонятной причине отказывала его

опекунша. Хрон нахмурился: вот же гадство! Всякая пища, которую вкушал спешенный толстяк,

вечного голодный, вечно алчущий, как-там-бишь-его... Безухий бывший отец Иезекиль, бывший

Варелой, обжора, каких мало и среди драконов. Постоянно попрошайничает, а вдруг перепадет.

Ему же обещали, вкусненького, да многонько. И верно, перепадало. Только вот особым

распоряжением Хрона вся его пища становилась в руках бывшего пастыря отравленной — ядами,