2

Хижина получилась довольно-таки неказистая, но от холода и промозглого ветра, который

поднялся после наступления темноты, защищала исправно. А вот Янина отличилась. То, что ей

удалось изготовить из нескольких горстей крупы и мяса, показалось сейчас бесподобным.

Мужчины уничтожили свои порции очень быстро. Вальд потрясенно уставился на ведьму, которая

все еще ела — неспешно, тщательно пережевывая. В маленьком котелке после споров растопили

местного снега — пить хотелось всем, и давненько. Вальд, не удержавшись, поинтересовался:

- А вот скажи-ка, все ваши так готовят?

Янина лукаво скосила глаза:

- ТАК — это как?

- Так вкусно! Тут всего-то крупа и мясо, а такое блюдо получилось...

- Ну там не только это. Там еще травы всякие сухие. Да не бойся, они не ядовитые, это

специальные такие травы, их всегда кладут в кушанья, - это она хирдманну, который вскочил,

бормоча, что «и тут колдовство, да что же теперь и есть нельзя».

Вода в котелке немного остыла, ведьма сыпанула туда щедрую жмень трав, добытых из ее сумки. В

хижине терпко запахло летом, зеленью и даже показалось, что стало теплее.

- А если серьезно, то — да, все ведьмы умеют вкусно приготовить пищу. Мы обучаемся узнавать

всякие травы — не только для колдовства, но и для сдабривания кушаний, для лечения. Бар

Катарина отменно преподает травологию, и я была у нее лучшей ученицей.

- Тогда ты назначаешься главным поваром на все время нашего путешествия. А мы постараемся,

чтобы было из чего готовить.

Хирдманн неловко хмыкнул, потом все-таки не удержался:

- А лошадей мы чем кормить будем? Они снег жрать точно не будут. Эти кони могут идти через

пески в самое пекло, но они не смогут тут без травы.

Астрономы призадумались. Вальд предложил сегодня не решать ничего — все-таки они тут не

очень давно. Вдруг утром, если оно тут также называется, все само собой определится.

Спать улеглись вокруг костра, стараясь, чтобы всем досталось то хрупкое тепло, которое он

распространял. Лошадей поставили рядом в хижине — благо Вальд и хирдманн позаботились о

достаточной для этого высоте стен. Вальд еще лежал, подложив под голову руки, переваривая день,

столь насыщенный событиями, а хирдманн уже посапывал, что-то сонно бормоча. Янина

131

13

свернулась рядом с пламенем, подложила под щеку сложенные руки, и уснула очень быстро. Во сне

ее серьезность улетучилась, раскрасневшееся лицо ее выглядело совсем детским. И Вальду

пришлось напомнить себе, что этот «ребенок» уже несколько раз спасал их, не по-детски рискуя

собой — перетащив на приличное расстояние в пустыне, уберегая от ведьмы-одиночки, да и потом,

отправив через круговину в это заснеженное царство льда и тумана. И теперь хронилища стали

немного ближе и цель его путешествия стала реальной. И его путешествие переставало быть

рассказанной на ночь сказкой про избалованного маменькиного сыночка, который решил пойти

туда, не знаю куда, и найти там то, не знаю что, рискуя не только собой, но и жизнью и судьбами

близких. Теперь можно было приоткрыть наглухо запертую дверцу в глубине сердца и подумать о

маме. С момента ее похищения Вальд старался специально не думать о ней, боясь расклеиться от

одних только воспоминаний. И ее столь дорогой облик начал стираться в памяти, вспоминались

лишь какие-то обрывки... Вальд испуганно сел, закрыл лицо руками, и вот он — дорогой образ

всплыл перед глазами, заслонив действительность. И словно не было ничего. Словно они снова

идут сквозь Крогли — только он и мама, только они вдвоем, и нет никого на целой Зории

счастливее их, несмотря на все тяготы, которые встречаются в пути... Облегченно вздохнув, Вальд

снова улегся на свое жесткое ложе. Взгляд его переместился на хирдманна: вот тоже загадка. После

того, как имперский пес растерял вещественные признаки принадлежности к своей касте — свою

повязку, закрывающую почти все лицо, перчатки, доспехи и все остальное — мало что напоминало

о его принадлежности к роду элитных убийц. Могучее телосложение и лысая, словно полированная

голова — но и это не такая уж редкость в бескрайних просторах Зории. Хирдманн как-то объяснял

астроному, что волосы после принятия божественного благословения расти не могут. А еще Вальд

подумал, что надо бы какое-то имя придумать для хирдманна, не звать же его в самом-то деле все

время «воин», «хирдманн», «пес» или еще типа того. На этой мысли усталые глаза закрылись и

юноша уснул. В хижине воцарилась тишина.

Снаружи продолжала бесноваться снежная буря, изменяя окружающую местность до

неузнаваемости. Ледяной ветер сглаживал сугробы, перенося их в низины, полировал наст до

такого состояния, что по нему можно было безбоязненно передвигаться целому войску, воздвигал

горы там, где их не было. Снег валил так плотно и такими огромными хлопьями, что на расстоянии

вытянутой руки ничего не было видно. Из пурги слышались странные звуки, похожие на вздохи и