24/7. Поздний капитализм и цели сна

Самые передовые формы надзора и анализа данных, используемые спецслужбами, теперь стали неотъемлемой частью маркетинговых стратегий крупного бизнеса. Широко используются экраны или другие формы отображения, которые отслеживают движения глаз, а также продолжительность и фиксацию визуального интереса внутри последовательностей или потоков графической информации. Случайный просмотр единственной веб-страницы может быть подробно проанализирован и измерен с точки зрения того, как глаз сканирует, останавливается, движется и уделяет внимание одним областям за счет других. Даже далеко не в лабораторных условиях больших универмагов сканеры движения глаз предоставляют подробную информацию об индивидуальном поведении: например, определяют, как долго человек смотрел на товары, которые он не купил. Уже довольно давно существует щедро финансируемая область исследований — оптическая эргономика. Теперь пассивно, и часто добровольно, человек помогает собирать данные на самого себя и надзирать за собой. Это неизбежно перетекает в более тонкие процедуры вмешательства как в индивидуальное, так и в коллективное поведение. В то же время изображения, по сути, неотделимы от всех невизуальных форм информации, с которыми регулярно сталкивается человек. Эксплуатация сенсорного восприятия — всего лишь один сопутствующий элемент в совокупной деятельности по доступу, хранению, форматированию, манипулированию, распространению и обмену. Неисчислимые потоки изображений вездесущи в режиме 24/7, но в конечном счете человеческое внимание сосредоточивается на управлении технической средой, окружающей их, — этими все более многочисленными параметрами доставки, отображения, формата, хранения, обновлений и аксессуаров.

Повсюду приходится сталкиваться с примиренческим, но абсурдным предположением, что эти системные модели пришли «всерьез и надолго» и что подобный уровень потребления технологии можно распространить на все семь, а в недалеком будущем и десять миллиардов человек, живущих на планете. Многие из тех, кто восхищается революционным потенциалом коммуникационных сетей, забывают об эксплуататорских формах человеческого труда, о разрушении окружающей среды, на которых строятся их фантазии о виртуальности и дематериализации. Даже среди множества голосов, утверждающих, что «другой мир возможен», часто бытует удобное заблуждение, что экономическая справедливость, замедление изменения климата и эгалитарные социальные отношения каким-то образом совместимы с продолжающимся существованием таких корпораций, как Google, Apple и General Electric. Вызов этим заблуждениям наталкивается на интеллектуальную полицию разного рода. Существует фактический запрет не только на критику принудительного потребления технологий, но и на артикуляцию того, как теперешние технические возможности и предпосылки могут быть задействованы на благо удовлетворения человеческих и социальных потребностей, а не требований капитала и империи. Под всеобъемлющий феномен «технологии» маскируется узкий и монополизированный набор электронных продуктов и услуг, доступных в каждый данный момент. Даже частичный отказ принять настойчиво продвигаемые предложения транснациональных корпораций истолковывается как противодействие технологии как таковой. Говорить о нынешнем положении дел, в действительности несостоятельном и неустойчивом, как о чем-то не неизбежном и не неизменном, стало ересью сегодняшнего дня. Публика не должна видеть никаких заслуживающих доверия вариантов общения и потребления за пределами требований режима 24/7. Все сомнения или попытки дискредитации того, что в настоящее время является самым эффективным средством производства согласия и послушания, продвижения личного интереса как смысла любой социальной активности, тщательно маргинализируются. Попытки сформулировать стратегии жизни, которые вырвали бы технологию из плена логики алчности, накопления и разграбления окружающей среды, наталкиваются на непробиваемые институциональные запреты. Примечательно, что задачу такого контроля берет на себя тот класс ученых и критиков, который Пол Низан называл les chiens de garde[15]. Сегодняшние сторожевые псы — это те технофилы-интеллектуалы и писатели, которые жаждут внимания СМИ и мечтают стать вхожими в круг власть имущих и получать вознаграждения из их рук. Конечно, существует и множество других серьезных препятствий попыткам общественности задуматься о более творческих отношениях между технологиями и социальной реальностью.