24/7. Поздний капитализм и цели сна

В прошлом повторяющийся труд в различных формах, несмотря на свою утомительность или деспотичность, не обязательно означал невозможность получить удовлетворение от собственного ограниченного мастерства или умелой работы с инструментами или механизмами. Как показали некоторые историки, современные системы труда не могли бы процветать без культивирования новых ценностей в контексте индустриализации, которые заменили бы те, что поддерживали ремесло или кустарный труд. В условиях крупной фабрики получать удовлетворение, глядя на некоторый конечный продукт своего труда, становилось все труднее. Вместо этого человека начали подталкивать к отождествлению себя с машинными процессами как таковыми. Часть культуры современности сформировалась вокруг разнообразных идей о том, что человек может получать удовлетворение от подражания внутренним ритмам, эффективности и динамизму механизации. Однако то, что в XIX и XX веках часто выступало амбивалентной или попросту символической компенсацией, ныне превратилось в более интенсивный набор как реальных, так и воображаемых способов удовлетворения. Из-за проницаемости границ времени работы и отдыха и даже полного смешения между этими сферами, навыки и жесты, которые раньше были ограничены рабочим местом, теперь тесно переплелись с самой тканью электронной жизни человека, включенного в ритм 24/7. Повсеместное распространение технологических интерфейсов неизбежно заставляет пользователей стремиться к повышению беглости и умения. Но мастерство, которое человек приобретает с каждым конкретным приложением или инструментом, по сути, усиливает гармонизацию с внутренней функциональной потребностью неуклонного сокращения времени любого обмена или операции. Устройства требуют проявлений видимой ловкости и ноу-хау, которые сами по себе приносят удовлетворение, а также могут произвести впечатление на других в качестве завидной способности эффективно или с пользой применять технологические ресурсы. Чувство личной изобретательности дает индивиду временную уверенность, что он обыгрывает систему, каким-то образом выходит вперед; но в конце концов происходит общее уравнивание всех пользователей до взаимозаменяемых объектов в рамках одного и того же массового изъятия времени и праксиса.

Индивидуальное привыкание к таким темпам имеет разрушительные социальные и экологические последствия и приводит к коллективной нормализации непрерывного процесса замещения и отбрасывания. Поскольку утрата возникает постоянно, атрофированная память перестает воспринимать ее как таковую. Фундаментальная структура процесса создания первичного нарратива собственной жизни меняется. Вместо шаблонной последовательности мест и событий, связанных с семьей, работой и отношениями с людьми, основной нитью жизненного повествования становятся электронные объекты и медиауслуги, с помощью которых отфильтрован, записан или сконструирован весь опыт. По мере того как возможность всю жизнь работать на одном и том же месте исчезает, единственное неизменное занятие, доступное для большинства, — это усовершенствование своих отношений с электронными устройствами. Все, что когда-то считалось более или менее «личным», теперь переконфигурируется, чтобы облегчить индивиду его превращение в мешанину идентичностей, существующих только как следствие временных технологических решений.

Структуры, с помощью которых можно понять мир, продолжают утрачивать свою сложность, по мере того как из них изымают все незапланированное или непредвиденное. Великое множество давних и разноплановых форм социального обмена было преобразовано в привычные последовательности вопрошания и ответа. В то же время диапазон того, что составляет ответ, сводится к набору шаблонов и в большинстве случаев состоит из скромного перечня возможных жестов или вариантов выбора. Поскольку своими банковскими счетами и своими друзьями теперь можно управлять с помощью одинаковых машинных операций и жестов, наблюдается растущая гомогенизация того, что некогда было совершенно не связанными между собой сферами опыта. В то же время все остальные области повседневной жизни, не ориентированные на количественные или приобретательские цели или непригодные для адаптации к телематическому участию, теряют признание и престиж. Деятельность в реальной жизни, не имеющая коррелятов онлайн, начинает атрофироваться или перестает быть актуальной. Существует непреодолимая асимметрия, которая принижает статус любого локального события или локального обмена. В силу бесконечности контента, доступного 24/7, в интернете всегда будет что-то более информативное, удивительное, забавное, увлекательное, впечатляющее, чем что бы то ни было в непосредственном реальном окружении. Стало данностью, что безграничная доступность информации или изображений может перевесить или аннулировать любое общение или размышление, происходящее в реальном человеческом масштабе.