35c642e66e02de09a0e30023f4764e62

– Иди домой, – затем, сменив интонации на прямо противоположные, приказал взбешённой матери: – Мужа своего ко мне!

Через несколько минут побелевший от полученной взбучки прапорщик

Гуца уже мчался в автопарк за выделенной ему для поисков своего

дитяти машиной. К вечеру тот в прекрасном расположении духа был

доставлен домой.

По первому снегу началось строительство. За дорогой, напротив

офицерского дома, бойцы поставили палатку с железной печкой и

кроватью, где расположились ваш покорный слуга и Коля Старченко.

Непосредственно производством работ ведал выпускник строительного

техникума сержант Степанов, а мы, командиры групп, отвечали за

дисциплину и соблюдение сроков строительства. Целый день до обеда

мы отсыпались в палатке, выставив бойца для предотвращения фактора

неожиданности при визитах начальства. Спокойно отобедав дома, до

вечера рассказывали друг другу истории и небылицы. Такая служба нам

понравилась.

Кажется, в конце года ввели новую должность заместителя командира

бригады, и её тут же занял подполковник Астахов. Этот офицер, до этого

не служивший в спецназе и с трудом представлявший, что это есть

такое, стал руководить боевой подготовкой. Был он криклив, хамовит и

бестактен, но у нас будет повод вернуться к этой персоне.

Несмотря на то что наша, строительная рота не занималась учёбой, в

мероприятиях, касающихся боевой подготовки, все-таки участвовала.

Например, прыжки с парашютом. В тот день, 21 октября 1982 года, шла

плановая переукладка куполов. Во время обеда дежурный по части

сообщил, что у меня родился сын Игорь. Только позже я узнал, что это

случилось 19 октября, – раньше не было возможности связаться с

санитарным батальоном Безреченской дивизии. На свет он появился

именно там – в родильном отделении санбата. Видимо, из-за постоянной

усталости, хронического недосыпа и холода, оглушающего впечатления

это известие не произвело. Осознание значимости события с

последующими эмоциями случились позже, когда я впервые увидел

своего сына.

Стоял крепкий мороз. Офицеры соседней роты собрались вокруг

лейтенанта Миши Сергеева, а тот им что-то азартно рассказывал. Я

выбрал свободную минуту и двинулся туда, чтобы удовлетворить

любопытство. Они обернулись ко мне, и ротный Валера Кондратьев

произнёс:

– Ну что, мужики, у меня две бутылки водки есть.

– А у меня закуска, – подхватил Мишанька. Оказывается, он был на

охоте и добыл двух зайцев.

– У Андрюхи повод есть. Сын родился, – продолжил мысль Боб Месяцев.

Всё было решено без моего участия. Третья рота уже заканчивала

укладку, когда мне подошёл Сергеев и сказал:

– Андрей, ключи от квартиры давай. Пока вы тут закончите, мы всё

приготовим.

Вернулся я домой в половине первого ночи. Гулянка шла вовсю.

Отмечали рождение моего сына очень бурно. Первые две бутылки были

давно выпиты. Добыли ещё. Первоначальный состав поздравителей

сменился почти полностью. Кто-то ушёл домой, а кто-то выбыл из строя

и спал прямо тут, на полу и на кухне. Наступило утро. Процесс

превратился в перманентный. Срочно отправили в село Единение

машину за водкой. К вечеру следующего дня всё продолжалось с

удвоенной энергией. Те, кому надо было на службу, покинули застолье, но на их место пришли только что освободившиеся от дел офицеры.

Через двое суток я заступил в наряд, а затем и вовсе ушёл жить в

офицерское общежитие. Так продолжалось около недели. До тех пор, пока я не отправился в Безречную забирать жену с ребёнком, но до этого

мне случилось там побывать для иных целей.

Для поездки в санбат выделили командирский уазик, а старшим машины

назначили Сашу Веремчука – предполагалось, что я должен был быть

пьян и не в состоянии нести ответственность за вверенный

автотранспорт. Я тогда горячительных напитков не употреблял, что не

помешало начальнику штаба объявить мне взыскание за пьянку.

Резкий звук телефонного звонка прервал мою полузаконную дрёму. Не

поднимаясь с топчана и не открывая глаз, снял трубку и абсолютно

бодрым голосом произнёс:

– Дежурный по парку старший лейтенант Бронников слушает.

Такому приёму я научился у капитана Недовизия и с успехом его

применял. Ни разу ни у кого не возникало подозрений в том, что

бдительная служба нарушалась сладким сном в неположенное время.

Звонил командир роты и удивлённым голосом сообщил:

– Завтра едешь на «губу».

– За что? – спросил я, лихорадочно перебирая в уме события крайних

двадцати четырёх часов, в особенности уже во время несения службы в

наряде. Ничего крамольного не припомнил.

– За пьянку, – был ответ.

Моё долгое молчание ротный расценил правильно и, как будто

оправдываясь, начал рассказывать:

– Только что Федырко объявил тебе пять суток ареста за пьянку. Комбат

попытался заступиться и сказал, что ты вообще не пьёшь.

– И что?

– А ничего. «Федерико» только поиздевался над ним, мол, ты до сих пор

пьянствуешь, остановиться не можешь от счастья, что сын родился.

– Комбат чего? – продолжил интересоваться я, сидя на топчане.

– Доложил, что вообще-то ты в наряде стоишь, но только после этого

«Федерико» от злости чуть не задохнулся.

– Ясно, – сказал я и положил трубку.

На следующий день на попутках я отправился на гауптвахту в