451 градус по Фаренгейту

"It's strange, I don't miss her, it's strange I don't feel much of anything," said Montag. "Even if she dies, I realized a moment ago, I don't think I'll feel sad.	- Странно, я совсем не тоскую по ней. Странно, но я как будто неспособен ничего чувствовать, - промолвил Монтэг.- Секунду назад я даже подумал - если она умрет, мне не будет жаль.
It isn't right.	Это нехорошо.
Something must be wrong with me."	Со мной, должно быть, творится что-то неладное.
"Listen," said Granger, taking his arm, and walking with him, holding aside the bushes to let him pass. "When I was a boy my grandfather died, and he was a sculptor.	- Послушайте, что я вам скажу,- ответил Грэнджер, беря его под руку, он шагал теперь рядом, помогая Монтэгу пробираться сквозь заросли кустарника.- Когда я был еще мальчиком, умер мой дед, он был скульптором.
He was also a very kind man who had a lot of love to give the world, and he helped clean up the slum in our town; and he made toys for us and he did a million things in his lifetime; he was always busy with his hands.	Он был очень добрый человек, очень любил людей, это он помог очистить наш город от трущоб. Нам, детям, он мастерил игрушки, за свою жизнь, он, наверно, создал миллион разных вещей. Руки его всегда были чем-то заняты.
And when he died, I suddenly realized I wasn't crying for him at all, but for the things he did.	И вот когда он умер, я вдруг понял, что плачу не о нем, а о тех вещах, которые он делал.
I cried because he would never do them again, he would never carve another piece of wood or help us raise doves and pigeons in the back yard or play the violin the way he did, or tell us jokes the way he did.	Я плакал потому, что знал: ничего этого больше не будет, дедушка уже не сможет вырезать фигурки из дерева, разводить с нами голубей на заднем дворе, играть на скрипке или рассказывать нам смешные истории - никто не умел так их рассказывать, как он.
He was part of us and when he died, all the actions stopped dead and there was no one to do them just the way he did.	Он был частью нас самих, и когда он умер, все это ушло из нашей жизни: не осталось никого, кто мог бы делать это так, как делал он.
He was individual.	Он был особенный, ни на кого не похожий.
He was an important man.	Очень нужный для жизни человек.
I've never gotten over his death.	Я так и не примирился с его смертью.
Often I think, what wonderful carvings never came to birth because he died. How many jokes are missing from the world, and how many homing pigeons untouched by his hands.	Я и теперь часто думаю, каких прекрасных творений искусства лишился мир из-за его смерти, сколько забавных историй осталось не рассказано, сколько голубей, вернувшись домой, не ощутят уже ласкового прикосновения его рук.
He shaped the world.	Он переделывал облик мира.
He did things to the world.	Он дарил миру новое.
The world was bankrupted of ten million fine actions the night he passed on."	В ту ночь, когда он умер, мир обеднел на десять миллионов прекрасных поступков.
Montag walked in silence.	Монтэг шел молча.
"Millie, Millie," he whispered. "Millie."	- Милли, Милли, - прошептал он,- Милли.
"What?"	- Что вы сказали?
"My wife, my wife.	- Моя жена...
Poor Millie, poor Millie.	Милли... Бедная, бедная Милли.