50/50. Опыт словаря нового мышления

Десталинизация - освобождение от наследства Сталина и сталинизма. Процесс этот не просто затянувшийся. Его обрывы и возобновления обнаруживают неоднозначность предмета. Чтобы освободиться от наследства, нужно познать его, а познание, в свою очередь, немыслимо вне освобождающего действия, которое создает новые коллизии. Уместно с самого начала, прибегнуть к образу, по другому поводу употребленному Мартином Лютером Кингом: проломив брешь в стене, казавшейся единственной преградой, мы увидели за ней внутреннюю стену. Такова, на мой взгляд, и «десталинизирующая» ситуация конца 80-х годов - обнаружение внутренней стены.

Под данным углом зрения можно рассмотреть путь, ведущий к этому моменту, представив его в виде нескольких ступеней. Первая: разрозненный отпор и преодоление, ограниченные отдельными людьми или группами людей и не всегда совпадающие при этом смыслом и целенаправленностью. Допустимо ли отождествлять инвективы поэта и партийного функционера - О. Мандельштама и М. Рютина, сопротивление познающим словом (А. Платонов) и публичный отказ от присоединения к идеологизированной расправе (И. Раппопорт на лысенковской сессии 1948 г.)? Только открытие архивов и систематическое собирание письменных и устных материалов, обнимающих ряд десятилетий, продолжение начатого В. Шаламовым, А. Солженицыным, альманахом «Память» и др. исследования скрытого и открытого сопротивления как на «воле», так и в тюрьмах и лагерях (в широком диапазоне: от солидарности в выживании до акций беспощадно подавляемого и уходящего в небытие протеста) дадут относительно полное представление о размерах и характере изначальной десталинизации. Можно, однако, утверждать с достаточным основанием, что, сколь ни впечатляющим окажется результат, он вместе с тем обнаружит, что даже взятые в совокупности, бесценные как духовное наследие, факты этого ряда не достигали той пороговой величины, которая способна была бы видоизменить ход событий и оборвать порчу нравов.

Иной характер носит спонтанная и вместе с тем охватывающая миллионы людей десталинизация Отечественной войны, особенно ее трагического начала (1941-1942). Если лишение человека суверенных прав, достигающее «азов» жизнедеятельности, являлось сутью сталинизма, то битва за жизнь, в которой ставкой была смерть, вернула, хотя лишь на время, этому же человеку возможность распорядиться собой и своею судьбой. Гениальной интуицией А. Твардовский воссоздал в Василии Теркине свободного человека (и самый обрыв поэмы автором символизировал нестойкость «теркинской» свободы). В свете этой очеловечивающей стихии яснее становятся направленные на изничтожение ее потенциальных последствий действия Сталина конца 1940-х - начала 50-х гг. Внутренняя «холодная война», раскол поколения победителей с инсценируемым нагнетанием старых и новых - национальных, расовых и иных форм взаимного отчуждения неотвратимо совместили в себе синхронизацию всех элементов сталинской системы с началом ее конца, вернее, началом начала конца.