621516

Мишаня встал и по инерции пошел готовить яичницу. Отступать было уже некуда. Если бы Камал Гаджиевич спросил его: «Будешь готовить себе яичницу?», он однозначно ответил бы: «Нет». Но коварный шеф обставил все так, что теперь уже было не подкопаться. Мишаня взял яйца, разбил их над сковородой и стал лопаточкой перемешивать. Армия приучила его к тому, что готовить еду можно даже в условиях, близких к экстремальным. Камал Гаджиевич неодобрительно поцокал языком:

– Самое вкусное разболтал.

Чужая критика неожиданно саданула. Зеленый чай ему не нравится, болтунья тоже… нашелся, южный ценитель деликатесов! Небось, в солнечном Дагестане запивать ягнят джамбой было не сладко, так ведь нет, туда же, других учить!

Шеф тем временем закончил готовить себе, забрал тарелку и пошел есть. Даже ждать не стал, что показалось раздраженному Мишане верхом невоспитанности.

– Мама готовила яичницу на всю семью. Редко – у нас было не принято. Иногда отец просил, и она бросала двенадцать яиц на противень.

– Большая семья, – прокомментировал Мишаня из вежливости.

– Восемь братьев и сестра.

Мысленно Мишаня сказал: «Ни хера себе!», а вслух только многозначительно покивал.

– Сестренку жалко, сразу после мамы умерла. У тебя яичница подгорает.

Мишаня посмотрел на черную корочку по бокам и поспешно выключил газ. Совершенно незаметно для него Камал Гаджиевич вывернул на дорожку откровенных разговоров. Или же – но не заметить такое было бы совсем странно для такого общительного человека, как Михаил Петров – еще со вчерашнего дня Камал Гаджиевич был с Мишаней предельно откровенен. Или – но это не укладывалось уже ни в какие рамки – Камал Гаджиевич вообще всегда был со всеми максимально откровенен.

– Ты один в семье? – спросил шеф, явно не осведомленный о сложных теориях Мишани.

– Один.

– Когда человек один в семье, это хорошо видно. По походке даже, по поведению. Правда, еще зависит от отца. Ты вот без отца жил.

– Без отца, – подтвердил Мишаня.

– С отчимом.

– Да.

– Я из дома ушел, когда отец второй раз женился.

– Вы же говорили, вас выгнали, – неизвестно зачем ляпнул Мишаня.

– Ну, да, – Камал Гаджиевич жизнерадостно улыбнулся, – сказал отцу все, что думал, меня и выгнали.

– Однолюб? – Мишаня сдержанно улыбнулся в ответ, пытаясь свести все в шутку.

– Разве можно полюбить новую маму? – искренне удивился Камал Гаджиевич. Посмотрел за окно и вроде бы задумался над собственным вопросом.

Мишаня представил его в старости монахом где-нибудь в Тибете, а потом снова себя осадил за неуместные сравнения.

– Уже есть идеи, куда податься? – спросил шеф, когда они доели.

– Напишу ребятам «Вконтакте» сегодня, посмотрю объявления, думаю, до понедельника уже будет несколько вариантов.

– Ну, вот и отлично. Вечером будешь свободен?

Мишаня пожал плечами, мол, какая тут может быть занятость в его ситуации.

– Меня вечером пригласили на одно мероприятие. Выставка открывается, организатор – знакомая девушка. Попросила прийти, чтобы потом можно было в новостях писать. Если ты не занят, можем сходить вместе.

– С фотоаппаратом? – уточнил Мишаня, готовый здесь же, на месте «расплатиться» за чужую доброту. Поработать бесплатно за ночлег и хорошее отношение? Без вопросов!

– Не надо фотоаппаратов, там Николай будет, – ответил Камал Гаджиевич и на весь день оставил Мишаню в полнейших непонятках.

Зачем он там нужен, когда фотограф уже есть? Не хочет в квартире одного оставлять? Ну, мог бы попросить погулять до двенадцати – делов-то. Хочет профессиональных консультаций на месте? Опять же, Никола там будет, он все уши может прожужжать про ракурсы и планы. Если бы Мишаня был девушкой, все встало бы на свои места. Мол, посвети лицом перед камерами, чтобы написали, что мы – пара. Но Мишаня не был девушкой, а был геем, и брать его с собой на выставку «просто так» для сурового дагестанского начальника было не то чтобы самой безобидной затеей. В конце концов, сдавшись на милость судьбы, Мишаня побросал в личку самым хорошим знакомым подробности ситуации, подписался на пять групп про съем жилья и вписки, еще раз сходил в душ и стал ждать.

– В шесть выдвигаемся, – сообщил шеф, когда на часах было три.

Мишаня подумал, что, будь он женщиной, примерно столько ушло бы на подготовку. Усмехнулся и стал разглядывать заветную папку. Там были мужчины и женщины, старики и дети – всегда портреты. В будущем Мишаня видел себя именно портретистом. Городские репортажи или, еще хуже, всякие пейзажные зарисовки были ему до одного места, как он любил выражаться, немного подвыпив.

«Фотоаппарат изобрел человек, вот я и снимаю человека!» – доказывал он собутыльнику до тех пор, пока его хоть кто-нибудь слушал.

Особенно бесило Мишаню, если кто-то просил «снять стол», а таких умников на свадебных заказах бывали десятки. Хозяйка могла висеть на шее несколько часов, заглядывать за плечо, комментировать, советовать…

– Красиво получилось, – сказал Камал Гаджиевич из-за плеча, где секунду назад Мишаня представлял дородную хозяйку последней свадьбы.

– Спасибо, это я на портфолио собираю.

– Ну да, – отозвался шеф.