621516

Кевин откладывает в сторону книгу и приветственно машет рукой. Он выглядит так же, как десять лет назад, когда женился. Карл не был на его свадьбе. Он не видел фотографию жены и не спрашивал, красивая она или нет. Он уверен, что Кевин относится к ней так же, как он сам относится к Анжелике. Он боится, что это не так.

Кевин перехватывает пакет со скотчем и чемодан с ненужными вещами, кладет их в угол, а потом закрывает дверь Карлом. Захлопывает ее, вгрызаясь зубами в губы Карла. Они остаются одни.

Карл слышит, как бьется его сердце, и перехватывает руки Кевина, сжимая их так сильно, как только может. Они оба знают, что синяки, царапины, засосы можно оставлять только в первый день. Тогда они успеют зажить. Третий, четвертый, пятый день – почти бесполезны. Поцелуи и почти надоевший механический секс. Один день они любят друг друга по-настоящему, еще один день позволяют себе заиграться, а потом превращаются во взрослых, потихоньку натягивая прежнюю респектабельность.

Карл вспоминает о своей мечте про Анжелику, которая заметит их, и уточняет мысленно, как десять раз до этого: ночью с первого дня на второй. В минуты, когда ни один из них не сможет ответить даже на вопрос о своем имени. Карл ждет их и боится, что они не закончатся.

Боится, что Кевин будет держать его придавленным к двери пять дней, оставляя засосы на шее, на груди, царапая спину, впечатываясь членом так глубоко, как только сможет, а потом не выпустит. И Карл не будет знать, как ему быть. Боженька, прости, я просто не смог вырваться.

Кевин вытягивает Карла из двери за ремень, толкает на кровать и нависает сверху. Его пальцы, темные от работы за мольбертом и тонкие от природы, расстегивают пуговицы на рубашке. Карл следит за ними, завороженный, и считает про себя: одна, вторая, третья...

Четвертую он расстегивает сам.

Они любят друг друга до тех пор, пока не заканчивается дыхание, потом Кевин придавливает Карла ладонью к кровати, уходит открыть окно и достает по пути из пакета недопитый скотч, сигареты и зажигалку. Руки Кевина дрожат – Карл убеждает себя, что это из-за того, что у Кевина больше никого нет. Он убеждает себя, что Кевину непросто было трахать его на весу, подтягивая за руки. Он надеется, что жена Кевина не может стонать так же громко.

– Юбилей, – говорит Кевин и делает глоток скотча прямо из бутылки. Красные от поцелуев губы блестят в свете поднимающегося солнца. Карл облегченно вдыхает свежий воздух. Еще много времени. Много минут, когда не нужно думать об Анжелике.

– В чемодане дорогой коньяк, – отвечает он.

– Перед этим я хотел с тобой поговорить, – Кевин рубашкой вытирает пот с живота и груди, отбрасывает ее в сторону, берет сигарету из пачки Карла, поджигает ее и встает у окна. Карл следит заворожено за каждым движением его тела.

– Я хочу сказать тебе кое-что о моей жене, – говорит Кевин.

Карл просыпается. Широко распахивает глаза от удивления. Он ловит себя на запоздалой мысли о том, что давно уже ничему не удивлялся.

– Я хочу сказать тебе, что ее нет, – говорит Кевин.

– Мне жаль, – отвечает Карл, не думая, потому что знает пароли и отзывы современного общества. На секунду ему кажется, что у Кевина умерла жена.

– Мне – нет, – говорит Кевин, и все встает на свои места. Карл молчит, разглядывая подбородок Кевина со следами щетины.

Они молчат, и Карл чувствует, что после этой поездки, после этого секса и признания он должен сказать в ответ: «Я брошу Анжелику». Он чувствует, что этого ждет Кевин. Чувствует, что после этой фразы его ждут несколько незабываемых «первых» дней. Но губы не слушаются его. Он даже открывает рот, но не может издать ни звука.

Он видит Анжелику стоящей возле плиты. Видит ее в ванной, прикрывающую грудь полотенцем, потому что она воспитывает в детях приличия и уважение к чужой приватности. Видит ее в саду. Он все еще хочет, чтобы она увидела, как Кевин трахает его, но хочет этого в другой вселенной.

– Двуличный ублюдок, – говорит Кевин, и Карл понимает, что он соврал.

Его мир переворачивается второй раз за утро, он выбит из колеи и ждет, что скоро наступит конец света.

– Хотел проверить тебя, – говорит Кевин. – Хотел понять, что ты скажешь.

Карл понимает. Кевин хотел услышать: «Я брошу Анжелику». Хотел и боялся одновременно. Точно так же, как он сам. Они смотрят друг на друга до тех пор, пока у Кевина не заканчивается сигарета.

Он возвращается в постель, ложится сверху, облизывает пальцы и проникает ими туда, где никогда не были руки Анжелики. В единственную область, недоступную ей, потому что она соблюдает чужую приватность. Карлу кажется, что Кевин плевать хотел на чужую приватность, но если бы это было правдой – Карл признается себе в этом на грани рассудка – у них бы не было жен.