69 этюдов о русских писателях

Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла...

Еще учась на Литературных курсах, женился он на чудесной девушке с тяжелыми белокурыми волосами – Марусе Вишняковой. «Она училась у нас же, на младшем курсе» (Юлия Нейман). Появились дети – Андрей (будущий великий кинорежиссер) и Марина. «И вдруг он понял, что разлюбил Марусю. А раз это случилось – он должен уйти», – такую версию событий дает Нейман. – Он ведь был поэтом, а поэты, как сказала потом Ахматова, «ни в чем не виновны – ни в том и ни в этом...»

Конечно, это была семейная драма. Я учился вместе с Андреем Тарковским и приятельствовал с ним в школе, он никогда ни одним словом ни обмолвился об отце. Они сблизились лишь позднее, когда Андрей сам стал взрослым и решал уже свои семейные проблемы.

Второй женой Арсения Тарковского стала Антонина Бохонова. Их брак совпал с Отечественной войной. Уйдя на фронт, Тарковский писал жене почти каждый день («Родная моя Тонечка, ласочка, ласточка-сласточка, солнышко мое, детуня» и другие обращения):

Еще идет война; подумай: это – море,
И волны глухо бьют, на миг блеснет броня
И рухнет столб воды, и день настанет вскоре.
Не забывай меня...

Увы, любовь оказалась недолгой. Третьей женой Арсения Александровича стала Татьяна Озерская, переводчица английской классики. Они оставались вместе до конца. И постоянная боль: у каждого было по сыну от прежних браков, и они пережили своих сыновей. Но оставим эту деликатную тему семейных отношений и вернемся к поэзии.

В 1946 году в издательстве «Советский писатель» был подготовлен» к выпуску сборник «Стихов разных лет» Тарковского, подготовлен и не выпущен. Сборник подпал под постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», и весь набор книги был уничтожен. Рецензент Евгения Книпович посчитала, что Тарковский принадлежит к тому же «Черному пантеону», что и запрещенные тогда Ахматова, Мандельштам, Гумилев, Ходасевич, то есть весь цвет Серебряного века. После этого в течение долгих 15 лет лишь отдельные стихотворения Тарковского появлялись в печати, да и то эпизодически, и он оставался поэтом без книги.

Первый сборник собственных стихов Тарковского «Перед снегом» вышел в 1962 году, когда поэту было 55 лет. Согласитесь, позднее признание. Еще судьбе было угодно, что дебют отца и сына состоялся одновременно: в том же году на экраны вышло «Иваново детство» Андрея Тарковского, и имена Арсения и Андрея Тарковских стали спрягать вместе.

На первую книгу Арсения Тарковского отозвалась Анна Ахматова: «...этот новый голос в русской поэзии будет звучать долго». Как написал позднее об Арсении Давид Самойлов:

Среди усопших и живых
Из трех последних поколений
Ты и Мария Петровых
Убереглись от искушений
И в тайне вырастили стих.

Плотина долгого молчания была прервана, и книги Арсения Тарковского стали выходить одна за другой. Из «Черного пантеона» запрещенных поэтов он перешел в Пантеон славы русской поэзии.

Вечерний, сизокрылый,
Благословенный свет!
Я словно из могилы
Смотрю тебе вослед.

Благодарю за каждый
Глоток воды живой,
В часы последней жажды
Подаренный тобой.

За каждое движенье
Твоих прохладных рук,
За то, что утешенья
Не нахожу вокруг.

За то, что ты надежды
Уводишь, уходя,
И ткань твоей одежды
Из ветра и дождя.

Действительно, строки, занесенные в советское время из Серебряного века: «Я учился траве, раскрывая тетрадь,/ И трава начинала, как флейта, звучать.../ Но зато не унизил ни близких, ни трав.../ Надо мною стояло бездонное небо./ Звезды падали мне на рукав».

Стихи Арсения Тарковского живут в гармонии тепла, любви и ожидания чуда. «На белом свете чуда нет./ Есть только ожиданье чуда./ На том и держится поэт,/ что эта жажда ниоткуда». «У Тарковского есть то, с чего начинается поэт, – своя музыка, – отмечал Семен Липкин. – Он смело и ювелирно-нежно обрабатывает алмазные строки». И вывод: Трагизм без крика – так можно сказать о лирике Тарковского.