6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1

Сразу по приезде в Лондон Оскар гордо вступил под свет софитов, начал посещать все премьеры и при всяком удобном случае говорил. Он не только был блестящим собеседником, но и всегда улыбался, был полон стремлений и радости жизни, и главное - любил превозносить до небес всё и всех, кто ему нравился. Этот дар пылкого восхищения был не только самой очаровательной его чертой, но и, пожалуй, главным доказательством его выдающегося таланта. И, конечно же, именно это качество больше всего ему пригодилось в жизни. Он неустанно повторял, что миссис Лэнгтри превосходит красотой Венеру Милосскую, а леди Арчи Кэмпбелл очаровательнее Розалинды, а мистер Уистлер - непревзойденный художник. Столь пылкий энтузиазм у молодого и блестящего человека был неожиданным и приятным, все двери были для него широко открыты. Пылкие расточители похвал - всюду желанные гости, и если Оскар не мог похвалить, он пожимал плечами и молчал, но едва ли хоть одно обидное слово упало с этих всегда улыбающихся уст. Ни одна другая тактика не может оказаться в Англии более успешной, чем этот врожденный дар блестящего добродушия и энтузиазма. Он познакомился не только со всеми актерами и актрисами, но и с главными покровителями и театральными завсегдатаями - с лордом Литтоном, леди Шрусбери, леди Дороти Нэвилл, леди де Грэй и миссис Джойн, а также - с Томасом Харди, Мередитом, Браунингом, Суинберном и Мэтью Арнольдом, фактически - со всеми представителями богемы и частью «Мейфера», для которой важен интеллект.

Но, хотя Оскар часто куда-то ходил и общался со множеством выдающихся людей, завоевав определенную популярность, социальный успех не приносил денег в кошелек. Наоборот, ему даже приходилось больше тратить, поскольку постоянные аплодисменты слушателей дарили ему уверенность в себе. Он начал больше говорить и меньше писать, а кэбы, перчатки и цветы стоили денег.

В то же время следует признать, что Оскар по-прежнему был полон неустанной решимости совершенствовать свой ум, и в Лондоне он нашел более оригинальных учителей, чем в Оксфорде, особенно - Морриса и Уистлера. Морриса хоть и превозносили при жизни, у него вряд ли было что сказать современникам. Свои идеалы он искал в воображаемом прошлом, и часто то, чему он учил и что восхвалял, абсолютно не годилось для современных условий. А вот Уистлер был воплощением современности, к тому же - великим художником: он не только впитывал все новейшие интеллектуальные тенденции, но и, благодаря алхимии гениальности, преображал их и превращал в свои собственные. Еще раньше, чем Гонкуры, он начал восхищаться китайским фарфором и японскими гравюрами, и его утонченная интуиция, подкрепленная японским примером, позволила ему понять, что его собственные впечатления от жизни более ценны, чем любая ее расшифровка. Он чувствовал, что современное искусство должно интерпретировать, а не изображать реальность, и учил золотому правилу художника - половина всегда более выразительна, чем целое. Уистлер разъезжал по Лондону и проповедовал новые принципы декора, возвещал Новый Ренессанс в искусстве. Будь он лишь художником, ему никогда не удалось бы оказывать столь выдающееся влияние, но он был оригинальной личностью и блестящим собеседником, обладал даром живописных фраз и самых едких острот.

Оскар сидел у его ног и изо всех сил впитывал новое эстетическое учение. Он даже осмелился присвоить некоторые наиболее яркие истории Уистлера, из-за чего у него произошел конфликт с учителем.

Приведу один эпизод:

арт-критик «The Times» Хэмфри Уорд пришел на выставку картин Уистлера. Его переполняло необоснованное чувство собственной важности, он схватил мастера за петлицу и сказал, указывая на одну из картин:

- Вот это хорошо, первоклассная картина, очаровательная цветовая гамма, но, знаете, - тут он поверх своего плеча указал пальцем на другую картину, - вот это - плохо, всё нарисовано неправильно...плохо!

- Друг мой, - воскликнул Уистлер, - вам никогда не следует говорить, что вон та картина хороша, а вон та - пдоха, никогда! «Хороший» и «плохой» - не те термины, которые вам следует использовать. Говорите «мне это нравится» или «мне это не нравится», тогда вы будете в своем праве. А теперь ступайте выпейте виски - уверен, вам это понравится.

Оскара восхитила остроумная отповедь, он воскликнул:

- Жаль, что не я это сказал.

- Еще скажете, Оскар, еще скажете, - последовал молниеносный ответ Уистлера.

Влияние Уистлера, по моему мнению, оказалось наиболее важным для формирования таланта Оскара Уайльда. Уистлер научил его тому, что гении стоят особняком и не подчиняются законам, а также показал, что все качества - оригинальность внешнего вида, остроумие, даже грубость - при демократии ценны вдвойне. Но ни врожденный талант Оскара, ни гордая самоуверенность, обретенная благодаря Уистлеру, не помогали ему зарабатывать. Завоевание Лондона, казалось, было дальше и неправдоподобнее, чем когда-либо. Если Уистлеру не удалось получить лавровый венец, как Оскар или кто-либо другой может быть уверен в победе?