6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1

Моя свобода и жизнь республиканца.

Лучшие образцы лирической поэзии - главное искусство Англии, так же, как музыка - искусство Германии. Сборник поэзии почти наверняка вызовет искренний восторг английской прессы, которая не удосужилась заметить "Sartor Resartus" или первые эссе Эмерсона. Чрезмерное внимание, уделяемое книге Оскара, свидетельствовало о том, что его личность и успех в обществе повлияли на журналистов.

"The Athenaeum" отвел книге почетное место в своем выпуске от 23-го июля. Рецензия была суровая, но справедливая. «Томик стихов мистера Уайльда, - было сказано там, - можно считать Евангелием новой веры. От других проповедей его отличает то, что он идет позади, а не впереди культа, который хочет утвердить...Но мы не заметили, чтобы у апостола нового вероучения было какое-нибудь ясное послание».

Далее критик пытается доказать, что «практически вся книга - подражательна»....и в заключение пишет: «Творчеству такого рода не хватает прочности».

"The Saturday Review" отозвалась о книге пренебрежительно: в конце статьи «Современная поэзия» книгу назвали «ни хорошей, ни плохой». Рецензент по английской традиции критиковал чувственную тональность стихотворений, но заключение сделал довольно честное: «Эта книга не лишена проблесков ума, но их повсеместно затеняют подражание, лицемерие и безвкусица».

В то же время отзывы в "Punch" были излишне критичны, а отзывы в "The World", которые писал в основном брат Оскара, были излишне хвалебными. "Punch" объявил, что «Мистер Уайльд, возможно, эстет, но он лишен оригинальности...томик отзвуков эхо...Суинберн и вода».

Так что же имел в виду "The Athenaeum", когда воспринял столь серьезно новый сборник подражательной поэзии и объявил его «Евангелием новой веры», кроме заявления о том, что «вера следует за культом» и так далее?

Вероятно, "The Athenaeum" по ошибке принял Оскара Уайльда за последователя прерафаэлитов, подсознательно и чисто по-английски заявив, что всё «эстетическое» или «художественное» - непременно слабое и никчемное, если не хуже.

Вскоре после отъезда Оскара из Оксфорда "Punch" начал публиковать на него карикатуры и высмеивать культ, который журналисты окрестили «Слишком совершенным совершенством». Девять англичан из десяти наслаждались этим дикарским презрением, которым любимое издание английского среднего класса поливало то, что эвфемистично называли «эстетическим безумием».

Вот что опубликовал "Punch" под названием «День поэта»:

"Оскар за завтраком! Оскар за ланчем!! Оскар за обедом!!! Оскар за ужином!!!!

- Видите, я - простой смертный, - говорит поэт с невыразимо вежливой улыбкой, поднимая глаза от изысканного, но внушительного блюда яичницы с беконом. Он проводит длинной, тонкой и гибкой рукой по своим локонам, достает из волос кусок бумажной папильотки с бесстрастностью д 'Орсэ.

Совершив это усилие, мистер Уайльд жалуется на легкое головокружение и со слегка извиняющейся улыбкой заказывает еще одну порцию яичницы с беконом».

Стихи "Punch"' на эту тему были примерно того же рода, демонстрируя скорее озлобленность, чем юмор. Под названием "Серовато-зеленый" (автор - «Исчезающий эстет») издание публиковало тексты такого рода:

«Моя любовь чиста, как лилии цветок.

  ("Переливчатый синий сияет божественным светом!")

О, сколь ярки цветы ее девичьего коттеджа.

  ("Спой «Хэй!», спой «Хо!» во славу серовато-зеленого!")

. . . . . . . . . . . . .

Готов поклясться, я не смог бы победить никогда:

  ("Переливчатый синий сияет божественным светом!")

Барду приспичило, а она холодна, как жестянка.

  ("Спой «Хэй!», спой «Хо!» во славу серовато-зеленого!")

Если суммировать всю эту критику, бесполезно отрицать, что в основе ее лежит предположение о порочной чувственности поэта, которая, как считают критики, отражается в его стихах. Только этим можно объяснить поношения, которых эти стихи явно не заслуживали.

Благодаря стихам Оскар получил карманные деньги на сезон, его слава также возросла, но в глазах людей здравомыслящих книга принесла ему слишком мало пользы или не принесла вовсе - в ней не было ни одного запоминающегося слова, новой тональности или искреннего голоса. Но в конце концов - первый сборник стихов, как правило, всегда подражателен, а попытка, если говорить о «Венере и Адонисе», вовсе не была лишена интереса.

Оскара, естественно, разочаровала критика, но продажи и переполох, вызванный книгой, его воодушевили, и он, как всегда, был решительно настроен на успех. Что делать дальше?

ГЛАВА V— ССОРА ОСКАРА С УИСТЛЕРОМ И БРАК

Первый раунд битвы с Судьбой еще не был завершен. Оскар Уайльд смог добиться того, чтобы о нем узнали и заговорили, несколько лет продержался наплаву, успел узнать кое-что о жизни, еще больше - о себе. С другой стороны, он потратил почти всё полученное от отца наследство, и, кажется, был столь же далек, как и прежде, от того, чтобы достойно зарабатывать себе на жизнь. Перспективы тревожные.