9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Мы остановились у старенького отеля, где на крыше располагался модный бар. Само здание выглядело старомодно, наследник давно ушедшей эпохи, но своей эффектности еще потеряло. По своей стилистике подходило А. идеально. Такси остановилась у парадного входа. Я обошел вокруг машины, галантно подал руку, и мы зашли за массивные деревянные двери. Внутри на лифте до последнего этажа. А. освежила помаду в зеркале на стенке. Был поздний вечер буднего дня, посетителей практически не было. Тех же кто был, можно было разделить на две группы: менеджеры среднего управленческого звена, они практически не двигались в своих серых скучных костюмах и лишь горестно смотрели в свои бокалы со сладким бельгийским пивом, и представители, если можно так выразится, богемы, или, говоря простым языком, те, кому не надо было на следующий день к десяти утра куда-то идти. Задорно болтая, они лениво двигались в своих броских нарядах, освещенных едкими лучами диско шара под потолком.

Когда зашла А. царственной поступью в своем атласном бордовом пиджаке и помадой под цвет, каждый человек в помещении обратил на нее внимание. Ей это, несомненно, крайне польстило. Она как бы невзначай, неспешно обошла вокруг бара, покрутилась, будто бы изучая старую лепнину на карнизах. Собрав необходимое количество взглядов, она наконец выбрала место, где все могли бы любоваться ею. Когда подошел официант, она без тени сомнений и не теряя времени, заказала себе Кровавую Мэри. Он хотел было предложить вариации коктейля, которые способен предоставить бармен, но она твердо ответила: «Нет, нет, пожалуйста, классику». Я же взял Черного русского, тоже классического.

– Ты ведь хотела шампанское? – спросил я нее после того, как официант нас покинул.

– Оставлю для более радостного повода. Сейчас нужно что-то более меланхоличное. Шампанское в среду вечером, будет так же нелепо, как этот диско-шар.

Нам принесли напитки, и я начал рассказывать ей какие-то натужно-веселые истории, что происходили со мной или просто услышанные за последние годы. Она слушала, кивала, аккуратно улыбалась, не оголяя зубы. Но со временем ее внимание отвлекла парочка, что сидела возле нас. А. замолчала, прислушиваясь к их разговорам и то и дело, украдкой заинтересованно поглядывала в их сторону. Я, поддавшись любопытству, тоже бросал взгляды через плечо. Букет из пяти роз в нарочито блестящей упаковке стоял на столике между красивыми мужчиной и женщиной чуть немногим более тридцати. В стильных нарядах с ухоженным внешним видом они сидели напротив друг друга, пытаясь организовать романтичный диалог. Однако, каждое начало, положенное комплиментом или дежурным признанием в любви, скатывалось к обсуждению домашних дел или текущих проектов на работе. Они осекались, извинялись и снова давали обещание больше не говорить о работе, произносили чудные слова о том, как им повезло друг с другом. Но вибрировал телефон, мужчина пару секунд колебался, но поднимал трубку и, извиняясь выходил, в другой зал поговорить. О чем был разговор слышно не было. Женщина в эти минуты брала свой и набирала сообщения, таинственно улыбаясь краешком рта. Как только ее спутник возвращалась, улыбка ускользала с уголка губ, превращаясь из дьявольской в натянутую.

А. перевела взгляд на меня, многозначительно приподняв брови. Она легонько пнула меня под столом и предложила выйти на свежий воздух. Мы взяли бокалы и вышли на открытую террасу. Монотонно жужжащий автомобильно-дорожный город раскинулся тринадцатью этажами ниже. Высота нашего положения, пусть и не настолько богоподобная, подразумевала возможность смотреть на все сверху вниз и ловить моменты бытия. А. прошла вдоль всего массивного ограждения и в итоге остановилась на углу прямоугольной площадки, так, чтобы открывающийся вид был как можно шире.

– Вот! – произнесла она сразу же, как только я поставил ее бокал рядом с ее.

– Что вот? – спросил я, подкуривая сигарету.

– Жизнь имитирует искусство, – торжествующе произнесла А., – или наоборот? Я все время забываю.

Я не понял, что она имеет в виду. Поэтому просто задумчиво кивнул и посмотрел вдаль, туда, где отдельные огоньки сливаются в единое электрическое зарево, где готовится ко сну город, которому в этот час уже наплевать на искусство, имитации и алкоголь по будням.

А. не заметила, что я не поймал сразу ее мысль. Она была взбудоражена, что начала тараторить, чего я раньше не замечал.

– Это – именно та же сцена, что должна присутствовать в спектакле! Идеально подходит. Потрясающе! Хотя я бы ее немного укоротила. Сколько они там пытались романтично поговорить? Минут пятнадцать? Я бы урезала до пяти. Ладно, может семь. Чтобы в полной мере показать отчаянно скрываемое уныние. А ты видел эту ее дьявольскую ухмылку? Я едва не зааплодировала. Это именно те отношения, которые нам нужно показать! Такие что уже не оживить дефибриллятором. Может быть позвать их к нам на репетицию, чтобы они показали на мастер-класс?

– Думаю, это будет жестоко.

– Это была шутка. Но все равно они невозможно как хороши. Ты докурил? Надо вернуться скорее!