9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

А. не терпеть не могла обмениваться сообщениями, она предпочитала только живые телефонные разговоры. Точнее два образа из трех. По их словам, в короткой набранной фразе на смартфоне совершенно невозможно понимать интонацию говорящего, а это бывает куда важнее непосредственно смысла текста. Обычный вопрос: «Когда можно будет тебя увидеть в следующий раз?» можно произнести миллионами разных вариантов. Лично я всегда выбирал тон сдержанно-любопытной заинтересованности и произносил свои реплики примерно одинаково. Она же, свой зачастую неприлично короткий ответ, например: «Во вторник» каждый раз произносила с таким чувством, что сразу становилась понятно, будет ли это наш последний вторник вместе или же, наоборот, что она готова собрать все календари мира и собственноручно зачеркнуть в них понедельники, чтобы приблизить нашу встречу. Эта манера была мне только на руку, так как с практической полной уверенностью та, что отвечала мне по телефону и встречалась мне в тот условленный день. Если все же мне приходил лаконичный текстовый ответ, я мог быть уверен, что меня ожидает встреча с кошачьей А. Иногда случались промашки и тогда мне уже приходилось перестраиваться на ходу. Она же в это время смотрела на меня с некоторым раздражением, пока я вспоминал с кем именно из них имею дело, будто я забыл выучить слова очередную репетицию. В тот раз она сначала указала мне адрес и в конце вместо прощания выпалила: «Во вторник!» с какой дьявольской одержимостью, словно весь последний год она готовилась к концу света, и именно в этот назначенный вторник, и никакой иной, он и должен был случиться.

Я отыскал нужное место довольно быстро. Указанная квартира располагалась в совсем недавно отреставрированном доходном доме начала прошлого века. Аренда площади в нем наверняка стоила немалых денег. Видимо, я еще очень многого не знаю об А. Хотя я вообще ничего, по сути, о ней не знаю, она говорила только о том, чем занимается. Говорила страстно, с упоением, взахлеб. Эта тема была основополагающей всех наших встреч. Я даже не закончила ли профессиональный институт, зарабатывает ли этим или просто хобби. Оставалось еще более двадцати минут до условленного времени. Наматывать круги по старым узким улочкам среди исторической застройки, жалко осознавая, что я пришел неизвестно к кому неизвестно на что, у меня не было особенного желания, поэтому я решил сразу пойти внутрь. Протиснувшись между дорогих автомобилей, которыми был буквально усыпан внутренний двор, я подошел к подъезду. Декоративные свежеоштукатуренные атланты держали навес. По страдальческому выражению их каменных лиц можно было понять, что они за сто лет так и не смогли привыкнуть к своей тяжкой ноше. Я позвонил домофон – в ответ донеслось: «Поднимайтесь на самый верх». Зазвучал противный писк и дверь открылась.

В отличие от облагороженного фасада, внутреннее убранство не обновлялось, наверное, со времен самой постройки дома. Просторный внутренний холл представлял собой жалкое зрелище. Искусные карнизы держались на честном слове, мозаика на стенах осталась лишь частями, понять, что было на ней изображено изначально было весьма проблематично, штукатурка по потолке стала оттенка зубов престарелого курильщика. Лифтом я пользоваться не рискнул и пошел вверх по широкой лестнице с ажурными металлическими ограждениями. На последнем этаже была приоткрытая большая красная дверь. Меня никто не встречал, поэтому я осторожно зашел, оставив входную дверь такой же приоткрытой.

Просторная прихожая была захламлена какими-то пакетами, на вешалке громоздилось непомерное количество верхней одежды. В нос ударил мощный запах спирта, пудры и травы. В глубине слышался многоголосый шорох разговоров. Постояв некоторое время на коврике и осознав, что никакая хостес ко мне не придет, чтобы проводить на свое место, я начал пробираться внутрь, мысленно ненавидя старые скрипучие половицы, которые выдавали каждый мой шаг. Первые попавшиеся мне двери были закрыты, но слышалось, что за ними, кто-то репетирует, повторяя громко одну и ту же фразу. Я прошел чуть дальше. За первой открытой находилась кухня. А. сидела с ногами на широком подоконнике, в огромном черном свитере размера на три больше нее самой, выставив оголенные икры. Она курила, выдыхая дым в открытую форточку, и между делом дискутировала с двумя парнями, что сидели на табуретках возле нее. Со стороны было ощущение, что они как послушные ученики, пришли к просветленной, чтобы узнать всю мудрость бытия.

Моего появления они не заметили. Я нерешительно прошел вглубь комнаты, чтобы послушать, о чем именно они рассуждают. Не собирался обращать на себя внимание, но проклятые половицы все-таки выдали мое присутствие. Заметив меня, А. щелчком отправила окурок в форточку, бойко соскочила с подоконника, босиком подбежала ко мне и крепко поцеловала.

– Ты рано пришел, ты не должен видеть меня в таком виде, – с укором произнесла она. На ней совсем не было макияжа, на ее щечках появились веснушки.