9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Тот нервно обернулся и отшатнулся назад. Совершенно позабыв о своем противостоянии, он повернулся к своему «создателю» спиной. Девушка улыбалась испуганному парню. Вся совершенно чистая, безупречная, с длинными светлыми волосами, она попыталась приблизиться. Он же с животным страхом конвульсивно отшатнулся. Упершись спиной к стене, он все пытался отстраниться от нее, непроизвольно стирая нарисованное. Человек в саване лишь беспристрастно наблюдал за всем происходящим. Звук, наполнявший комнату, снова был выкручен на максимум – над уже знакомым хаосом теперь главенствовало учащенное биение испуганного сердца. Она стояла перед ним с протянутой рукой, открытая и принимающая. Парень отдышался, биение сердца стихло. Он попытался выпрямиться. Понял, что опасности она не представляет. Именно в тот момент, как он в ответ нерешительно протянул ей свою руку, появилась А.

Она выплыла из мрака двери. Невысокая, босая, худющая, облаченная в черную прозрачную газовую накидку. Та выдавала все очертания ее тела – аккуратную форму небольшой груди, тонкие бедра, острые колени. А. сделала три шагу навстречу паре, оказавшись аккурат между ними. Но она даже не посмотрела на молодых людей, все это время ее глаза были устремлены на человека в саване. Не меняя направления и не закрывая глаз, она протяжно долго поцеловала парня, так что разводы черной-красной краски остались на ее губах. После чего все также победоносно впиваясь взглядом в «создателя», она поцеловала девушку, оставив грязный след на ее чистом лице. А. шагнула вперед, оставив пару за своей спиной. Они тут же слились в долгом поцелуе, молодой человек принялся страстно обнимать девушку, уничтожая белизну ее тела своими импульсивными движениями. А. не замечала, что происходит за ее спиной, она так и не сводила взгляд с создателя. Звук достиг максимума, сложно было уже вообще что-то различать. Розовый шум, звуки природы, животный рев, человеческая речь, крики, обрывки песен, лязг цепей, пульсация крови, грохот машин, треск оружия – все это насильно вливалось в уши.

Сцена была напряженной, и как в комнате оказались два полицейских не заметил никто. Актеры не могли их увидеть: четыре человека на сцене были поглощены вниманием к друг другу, из зрителей же никто виду не подал. Один из двух полицейских, который, видимо, был постарше, потолще и больше видел в жизни, сначала постарался переорать весь шум, но его голос стал лишь одним из миллионов звуковых дорожек, из которых была соткана звуковая стена. Тогда он попробовал поиграть с выключателем, но и это было воспринято как часть шоу. Мигающий свет мы уже видели. После чего, изрядно взбесившись, не сколько от того какую сцену ему приходится видеть – с полуголыми людьми, изображающими не пойми что в разноцветной краске и одетыми, внимательно за всем этим наблюдающих, столько – что на него никто не обращает внимания и не считается с властью, которую он, человек в форме, по идее, должен представлять, подошел к колонке в углу, что захлебываясь выдавала шум, и смачно бросил ее об пол. Сразу стало на четверть тише. Тогда-то он все-таки смог донести до всех фразу, который пытался озвучить все это время: «Какого хрена тут происходит?!»

Звуковой фон выключился совсем. Пара прервала свои ласки. Каждый из зрителей понял, что уже происходит что-то, что в сценарии точно прописано не было. А. обернулась. Пылающий взгляд, который до этого сверлил человека в белом саване, она перевела на человека в форме. И стала медленно приближаться к нему той же походкой, властной, выверенной, оставляя на полу следы маленьких женских ступней. Под прозрачной тканью каждый мускул ее тела был предельно напряжен. Толстый стоял непоколебимо, хотя его молодой коллега заметно пошатнулся.

– Я, блядь, еще раз повторяю, какого хера тут происходит?

А. стояла неподвижно, ее кулачки сжались. Я заметил это, и тихо, под прикрытием общего замешательства, крадучись стал пробираясь к выходу.

– Что вы здесь устроили? Соседи жалуются, пришло какое-то на сборище наркоманов на верхний этаж. Включили какой-то адский шум! – повторил полицейский, уже обращаясь непосредственно к А. – Ты что ли глухая, девочка?

– Это – спектакль, – ответила А. – Его нельзя прерывать, нельзя вламываться в чужую квартиру и прерывать действие, – ее слова были настолько пропитаны ненавистью, что можно было их выжать и начать оттирать черную краску с пола. – Дождитесь окончания!

– Хуенчания! Всё! Шоу окончено! Собрались и на выход! Кто хозяин квартиры? Устроили, блядь, сборище.

– Так нельзя! Мы должны доиграть!

– Ты доиграешься, девочка, сейчас получишь штраф за нарушение общественного порядка. И поедешь в своей веселой маечке с нами в отделение.