~А (Алая буква)

— Нет, конечно. Где же мы столько денег на актеров найдем? — иронизирую я совсем уж в духе Сечина, но, не желая обидеть Карину, принимаюсь рассказывать ей о том, как пишется сценарий, как происходит набор на кастинг, как снимается передача — одним словом, все то, что вы от меня уже слышали. Карина вникает, кивает, забрасывает меня вопросами, пару раз вставляет весьма подходящие к случаю шутки, и в какой-то момент я ловлю себя на мысли о том, что по-человечески ей симпатизирую. «Наверное, я бы могла подружиться с ней», — разглядывая её, думаю я. Да, наверно, могла. Если б только не один человек — Сечин. Потому что надо быть Мисс Само Добродушие или, простите, Мисс Глупость, чтобы близко сойтись с той, кто является твоей потенциальной соперницей. То есть общаться, разговаривать и пить кофе с ней по моей логике можно, а вот дружить — нет, потому что дружба для меня всё-таки означает доверие. А я не готова доверять и довериться женщине, у которой могут быть свои планы на Сечина. Впрочем, есть ещё один важный момент, который никак не отпускает меня.

— Карина, скажи, пожалуйста, — ровным голосом начинаю я, — а это Арсен Павлович попросил тебя встретить нас?

— Нет. Если честно, то я сама вызвалась. — Увидев лёгкое недоумение в моих глазах, Карина фыркает. — Понимаешь, — принимается непринужденно объясняться она, — Арсен сегодня весь день на дежурстве в клинике. Но утром у него всегда обход с нашей ординатурой. Вот сразу после обхода он и сказал, что сегодня к нему приедут из телецентра, и поинтересовался, кто из нас сможет показать журналистам «Бакулевский»? Вызвались трое: два ординатора и я. Но ребят Арсен сразу отмел, потому что у них в четыре семинар по профилактике, а я осталась. Мне, откровенно говоря, было очень интересно увидеть живьём людей из «Останкино».

«А мне — пообщаться с тобой, потому что теперь я знаю, что он для тебя просто Арсен», — думаю я, и колючая, острая, едкая ревность серной кислотой начинает жечь меня изнутри. И хотя у меня по-прежнему нет прямых доказательств личных отношений Карины и Сечина, от этого моя ревность не становится менее болезненной. И мне нестерпимо хочется оцарапать Карину взглядом, словом, колкостью, но… Карина-то тут причем, спросите вы? Вот именно: ни причем. Никто не виноват, что у них с Сечиным отношения.

«Или — их все-таки нет? Тогда почему я так сильно ревную его? Ведь мне он не принадлежит… И вообще, — осеняет меня, — почему я постоянно за него всё додумываю и почему я не могу спокойно реагировать на него, как реагирую на Ритку, Димку, того же Игоря?» Но ответ настолько близок, прост и лежит на поверхности, что несложно понять, что случилось со мной: я увлеклась Сечиным.

К счастью, затянувшуюся паузу заполняет жизнерадостный вопль Димки.

— Всё готово! — голосом Колумба, увидевшего Америку с борта своего корабля, восклицает Абгарян, и Карина, переглянувшись со мной, смеется. — Я говорю, я с битами разобрался, — чуть обиженно поясняет Димка и, усевшись на стуле повыше, принимается раздраженно постукивать себя по колену «планшетником». — И единственное, чего мне пока не хватает до полного счастья, так это понимания, как выглядит ваш профильный телемедицинский центр, ну и самой операции на открытом сердце. Когда это можно посмотреть? — Димка прищуривается на Карину.

— Что, прямо сейчас? — ошарашенно моргает та.

— Да нет, могу дней на пять удовольствие растянуть, — ухмыляется Абгарян, а до меня доходит, что Димка решил основательно здесь прописаться, чтобы быть поближе к объекту своих сексуальных желаний.

— Дней на пять?! — ужасается Карина, и по её лицу скользит не то тень, не то мысль, а, скорей всего, обе сразу.

Явно что-то обдумывая, Карина разворачивается к витрине, поправляет в ухе сережку, долго — почти минуту — изучает в стекле отражение своего потрясающего лица и поворачивается к нам, причем её глаза начинают мерцать и искриться, как у волшебницы.

— А вообще-то, можно, — ни с того, ни с сего решительно заявляет она. — Но сегодня, к сожалению, побывать в телемедицинском центре у вас не получится, потому что там проходят профильные занятия. А вот насчет операции на сердце… Ну, здесь нужно поговорить с Арсеном, причем, сделать это можно прямо сейчас. У вас какие планы на семь?

— В смысле? — моргаю я от внезапности перехода и одновременно ловлю сердитый взгляд Абгаряна, в котором просьба, мольба, а до кучи ещё и угроза виртуально намять мне бока, если я сейчас, что называется, попробую соскочить.

— В том смысле, — безмятежно поясняет Карина, — что у нас есть одна традиция: каждый раз перед сессией Арсен собирает нашу ординатуру в кафе — оно, кстати, здесь неподалеку, — мотивируя это тем, что… — Карина фыркает, — после сессии многим будет не до веселья.

— Это почему? — с интересом встревает Димка.

— Почему? Да потому что после зачета у половины ординатуры будет «неуд» стоять1 — и Карина со знанием дела смеется.

«Ну да, а ты у него, конечно, круглая отличница», — едко думаю я, а вслух говорю:

— Спасибо, конечно, но Арсен Павлович нас в кафе не приглашал.