А мама дома?

Не зная, что на это сказать, Анна коротко рассмеялась.

– А что ты собираешься с ней делать? – спросила она наконец.

– С мамой Ильзы?

– Нет.

– Слушай, я делаю то, что в моих силах. Я нашел для нее другую работу. С большей зарплатой. Она приступит через две недели.

– И это ее устроит?

Конрад внезапно занял оборонительную позицию:

– Я же тебе сказал: я делаю то, что в моих силах.

После того как они поели, Конрад вытащил из какого-то ящичка папку и сказал официальным тоном:

– Ты, конечно, знаешь, что ваша семья имеет право на компенсацию. Я посоветовал твоей маме подать иск. Возможно, ты захочешь взглянуть.

Анна знала об этом, но забыла, и сейчас это казалось неуместным. На папке значилось папино имя, и Конрад заметил, что Анна обратила на это внимание.

– Мы с ним однажды встречались, – сказал он.

– Правда? – Анна удивилась.

– В Лондоне, в конторе по делам беженцев. Естественно, я тогда не знал твою маму. А твой отец вызывал у меня восхищение.

– Да? – Анну это тронуло.

– Он был таким остроумным, таким интересным. А сколько всего знал! И его энтузиазм – прямо как у твоей мамы. Они очень подходили друг другу – и эмоционально, и интеллектуально, – произнес Конрад с неуклюжей торжественностью. – Я бы никогда не попал в их компанию.

– Но, Конрад…

– Не попал бы. Я знаю. Природа меня мало трогает, а опере я предпочитаю вестерны, особенно – если устал.

– Но мама тебя любит!

– Я знаю. Со мной она чувствует себя в безопасности. Это больше всего меня смущает, потому что, как ты могла заметить, я оказался довольно ненадежным субъектом.

Слова «ненадежный субъект» Конрад произнес как-то странно, с сильным эмигрантским акцентом.

– Да нет же, Конрад! – Анна улыбнулась, пытаясь обратить все в шутку.

Но он только коротко взглянул на нее.

– Ты правда будешь заботиться о маме?

– Я же тебе обещал, – сказал Конрад и открыл папку.

Они вместе просмотрели бумаги. Здесь были иски за прерванное обучение Макса и Анны и целый ряд бумаг, связанных с папой: утрата собственности, утрата заработка… Конрад объяснял, почему он предпочел именно такой иск и на какую денежную сумму они могут рассчитывать.

– А для мамы ничего нет?

Конрад слегка рассердился – решил, что Анна не одобряет его действий.

– Мама подала иск от имени твоего отца, – сказал он. – Как вдова она получит все причитающиеся ему деньги. Это будет для нее некоторой поддержкой. Мы что-то упустили? Могла бы мама подать иск в связи с чем-то, о чем она забыла мне рассказать?

– Не знаю. – Анна неожиданно почувствовала себя глупо. – Утрата уверенности в завтрашнем дне?

– Ну… – Конрад взмахнул рукой. – Если бы можно было на это жаловаться, мы бы все подали иски.

Он настоял на том, чтобы вместе с Анной спуститься на лифте и посадить ее в такси. Они вышли на улицу через большие стеклянные двери – и встретили Ильзу, с термосом в руках. Увидев их, девушка расстроилась.

– Вы уже поели! – воскликнула она. – А я вот что вам несу! Это кофе, домашний. Свежесваренный. Я ведь живу через дорогу…

– Отлично, – ответил Конрад. – Я вернусь через минуту и выпью.

– В такую погоду это вам очень полезно, – сказала Ильза. – И сахар у меня с собой, в кармане. И я знаю, где можно одолжить кофейную чашку.

Она поглаживала рукой термос с детской гордостью и удовлетворением. И Анна вдруг поняла, кого напоминает ей Ильза: она выглядела в точности как жена Конрада, только в юные годы.

Анна вышла из такси у больницы. На улице еще больше похолодало. Прежде чем пройти в палату, пришлось подождать несколько минут.

– У вашей мамы медсестра, – объяснили Анне.

Когда Анна вошла, мама сидела на стуле. На ней был цветастый халат, купленный вскоре после приезда в Германию. Мама составляла какой-то список. Хотя было только начало первого, за окном уже заметно стемнело, и при свете настольной лампы мама выглядела еще более хрупкой, чем когда лежала в кровати.

– На следующей неделе меня отправят долечиваться в реабилитационный центр, – сообщила мама. – А потом мы с Конрадом уедем. Я должна составить список нужных вещей.

– То есть все хорошо?

– О да! – Но в ней все еще чувствовалось раздражение. – Но эта глупая болезнь Эрвина! И Конрад… Я понимаю: для него это лишнее напряжение. И конечно, у Конрада масса проблем с этой немецкой девчонкой. Он нашел ей другую работу, ты знаешь?

– Да.

– Сегодня он забронирует для нас гостиницу. Высоко в горах. Мы уже там отдыхали – это будет чудесно!

– Вот и славно.

– Медсестра считает, что мне нужно понемножку вставать – раз я собираюсь в этот центр. – Тут мамины глаза снова наполнились слезами, и она заплакала.

– Мама! Что с тобой, мама? – Анна обняла ее, чувствуя, какая она маленькая – гораздо меньше, чем раньше. – Ты не хочешь в реабилитационный центр? Разве там плохо?

– О, я думаю, там хорошо. – Мама сморгнула и высморкалась. – Это просто… боязнь перемен. Снова нужно переезжать… Медсестра говорит, там есть стол для игры в пинг-понг, – сказала мама сквозь слезы.

– Видишь! Тебе понравится!