A moon gate in my wall: собрание стихотворений

I ever will remain alone,
afraid of slander and of praise.
Before Thee only will atone
for being silent all my days.

For those who speak not are my kind,

and those I love, who only hear:
through words, and leaving noise behind,
the shining Spirit does appear.

Thus to the feast of Silence going,

my quiet features none will see.
But in me — is the secret knowing
of love without end — for Thee.

1929

120. «Отошедший день не разгадан…»

Отошедший день не разгадан.
Утомленный город утих.
Синий сумрак выплыл, как ладан,
из резных кадильниц своих.

Ночь страшнее, ночь суеверней…

Чтобы Бог дневное простил,
тихо город встал за вечерней,
свои бледные руки скрестил,

и молились грустные тени,

опустившись на мостовой,
у гранитных Божьих ступеней
с непокрытою головой.

1927

121. «Зачем ты, ангел, глядишь так строго…»

Зачем ты, ангел, глядишь так строго,
зачем к земле головой поник?
Скажи мне, ангел, ты видел Бога,
смотрел на светлый Господень лик?

Ты белый, ангел, ты слишком белый,

— меня не тронешь своей рукой,
ведь я молиться тебе хотела,
но я не знала, что ты такой!

1927

122. «Руки эвкалиптов с небом слились…»

Руки эвкалиптов с небом слились,
протянулись к небу и молчат,
и над ними звезды сговорились
не сменять померкнувший закат.

Оглянись: от запада до юга

звук не дрогнет, искра не мелькнет.
Не распутать замкнутого круга,
не расколдовать бездонный гнет.

1925

123. «Не думай о насущном хлебе…»

Не думай о насущном хлебе
и об уюте не молись.
Смотри, вон белой стаей в небе
куда-то птицы унеслись!

Иди туда, иди за ними,

за солнцем вспыхнувшим следи,
земными просьбами своими
высот спокойных не буди.

Пусть пыль и слякоть под ногами

зато на небе — синь и тишь.
И ты в людском тревожном гаме
иную песню различишь.

А вдруг запнуться — разве горе

и умереть, лицом в пыли,
где подорожник вырос в соре
на колее твоей земли?

1929

124. There Is a Demon of the Morning. Alexander Blok [88]

There is a demon of the morning — glows
with happiness and golden curls.
Blue as the sky his saintly mantle flows
with colors glistening like pearls.

But as at night black mixes with the blue,

so in that face at times does horror dwell,
and in the golden curls — red flame shows through,
and in the voice — forgotten tempests swell.

1929

125. «Тебе не странно знать, что ты большой…» [89]